Вспомнить всё

Да, так оно и было. Возможно, этот Арбатнотт не разделяет воинственных, агрессивных до фанатизма воззрений правящей верхушки Свободного Негритянского Муниципалитета; возможно, он слишком умерен, слишком уравновешен на взгляд бардов республики, слепленной из бывших Теннесси, Кентукки, Миссури и Арканзаса… но с тем же успехом он может оказаться чересчур фанатичным даже для них. Разобраться, где правда, невозможно до тех пор, пока не познакомишься с человеком лично, а иногда и после. Барды, выходцы с востока, сумели укрыть лица трех пятых человечества вуалью, завесой, надежно скрывающей и побуждения, и намерения, и бог знает что еще.

– Мало этого, – продолжала Хариса, – он лично знал анарха Пика еще до того, как тот столь прискорбно… уменьшился.

– «Прискорбно»? – ощетинился Лерер. – Туда ему и дорога!

Вот так-так… да ведь второго такого же эксцентричного идиота не найти во всем мире! Взаимодействия с последователем новоявленного паразита-анарха… только этого Нильсу Лереру и не хватало для полного счастья! Вспомнив, что ему, по долгу службы изучая разномастные книги, довелось прочесть о кровопролитных межрасовых распрях середины двадцатого века, Лерер зябко поежился. Из той давней волны мятежей, погромов, убийств и вынырнул наверх Себастьян Пик – изначально юрист, затем блестящий оратор-фейерверкер и, наконец, религиозный фанатик с преданными ему приверженцами… глава и знамя движения, распространившегося по всей планете, но действовавшего главным образом в окрестностях СНМ.

– Ну, знаешь… грех перед Господом так говорить, – заметила Хариса.

– Послушай, мне пора на работу, – сообщил Лерер. – Позвоню тебе в перерыве на кофе, а между делом погляжу, что имеется на Арбатнотта в архивах. До тех пор с решением насчет его безумных идей касательно психических травм как причин гибели от попадания метеорита придется подождать. Хелло.

Повесив трубку, он поспешно поднялся на ноги, вышел из квартиры и направился к лифту. Грязная одежда испускала весьма приятное кисловатое амбре, свеженанесенная щетина ободряла, внушала уверенность. Возможно, ему – несмотря на Харису с ее новым увлечением, этим изобретателем, Арбатноттом, – предстоит довольно приятный денек…

Но, говоря откровенно, подобными надеждами Лерер не обольщался.

Явившись на службу, в свой отдел библиотеки, Нильс Лерер застал личную секретаршу, стройную блондинку мисс Томсен, в разгаре стараний избавиться – а заодно избавить его самого – от рослого, весьма неряшливо одетого джентльмена средних лет с портфелем под мышкой.

– А-а, мистер Лерер, – глухо, надтреснуто проскрежетал посетитель при виде Лерера, очевидно, узнав его с первого взгляда и двинувшись навстречу Нильсу с протянутой рукой. – Рад познакомиться, сэр. До скорого свидания, счастливо оставаться, как у вас здесь говорят.

С этими словами он улыбнулся, блеснув зубами, будто фотовспышкой, однако его улыбка тут же угасла, а улыбаться в ответ Нильс даже не подумал.

– Я крайне занят, – буркнул он на ходу и, миновав стол мисс Томсен, открыл дверь личного кабинета. – Если вам нужно со мной увидеться, запишитесь на прием в обычном порядке. Хелло, – подытожил он, затворяя за собой дверь.

– Дело касается анарха Пика, – бросил ему вслед рослый посетитель с портфелем, – и потому, полагаю, должно вас заинтересовать.

– О чем это вы? – в раздражении обернувшись, удивился Лерер. – Насколько мне помнится, я никогда не проявлял ни малейшего интереса ни к Пику, ни к ему подобным.

– А должны бы помнить, однако… однако – да, вы же в противофазе, а для меня время течет обычным, естественным образом. Как следствие, то, что для вас – события скорого будущего, для меня – недавнее прошлое. Мое недавнее прошлое. Будьте добры, сэр, уделите мне пару минут вашего драгоценного времени. Я ведь вполне могу оказаться вам очень и очень полезен, – с усмешкой заявил посетитель. – Хм… «вашего времени»… красиво сказано, и к черту ложную скромность! Да уж, определенно – вашего, не моего. Только представьте: для меня этот визит состоялся вчера!

Тут он вновь сверкнул той же механической, мгновенной, точно вспышка импульсной лампы, улыбкой… да, так и есть, механической! Рукав рослого посетителя украшала узкая, но яркая полоска желтой ткани. Посетитель оказался машиной, роботом, по закону обязанным носить на одежде опознавательные нашивки во избежание путаницы. Осознав это, Нильс помрачнел сильнее прежнего: к роби он испытывал стойкую, глубоко укоренившуюся неприязнь, от которой никак не мог – да, сказать откровенно, и не желал – избавиться.

– Входи, – велел Нильс, придержав дверь роскошного кабинета.

Определенно роби явился по поручению хозяина-человека: сам он явиться к кому-либо с визитом не мог, таков закон. Кем, интересно, он послан? Одним из служащих синдиката? Весьма вероятно. Как бы там ни было, эту ходячую железяку разумнее всего выслушать, прежде чем спроваживать с глаз долой.

Оставшись наедине в главном рабочем пространстве огромного кабинета, оба смерили друг друга оценивающими взглядами.