Вспомнить всё

Сунув руку за пазуху, он извлек из внутреннего кармана пиджака конверт и отогнул клапан.

– Как только ты это подпишешь, все, что тут сказано, передадут по телевизору, в вечерних шестичасовых новостях, для каждого из часовых поясов. А я сделаю вот что. Подпишешь эту бумагу, утрою твои капиталы. Говоришь, у тебя пятьдесят центов есть? Добавлю к ним еще доллар – настоящий, бумажный. Что скажешь? И оплачу билеты в кино на все субботние утренние сеансы до конца года. Идет?

Мальчишка пристально воззрился на него. Казалось, он готов согласиться… но что-то – что именно, Энг не смог бы даже предположить, – его сдерживало.

– По-моему, – негромко пояснил телохранитель анарха, – ему у папки спросить разрешения требуется. Видите ли, старый джентльмен ныне жив: его компоненты мигрировали в родильный контейнер месяца полтора назад, и сейчас он находится в постнатальном отделении центральной больницы Канзас-Сити, на ревивификации. Уже в сознании, так что его величество успел с ним раз пять-шесть побеседовать. Верно я говорю, Себастьян? – добавил он, мягко улыбнувшись мальчишке.

Анарх кивнул.

– Видите? Вот так-то, – поморщившись, подытожил негр. – Не ошибся я, стало быть, мистер Энг. Отец его жив, и потому он боится предпринимать что-либо по собственному почину. Похоже, плохи, крайне плохи ваши дела, мистер Энг: слишком мал он стал, чтобы и дальше справляться с работой, и все вокруг это прекрасно видят.

– И все-таки сдаваться я не намерен, – объявил Энг.

Однако, по сути, в глубине души он уже сдался, поскольку вполне сознавал: телохранитель, проводящий рядом с анархом все время, с перерывами только на сон, не ошибается ни на йоту. Все его старания пропадут даром. Эх, произойди эта встреча всего парой лет раньше…

– Пойду я. Пускай спокойно забавляется шариками, – глухо сказал он телохранителю анарха и, спрятав конверт в карман, двинулся было прочь, но приостановился и обернулся. – Попробую еще раз, напоследок, с утра. До того как должен буду явиться в библиотеку… если, конечно, рабочий график мальчишки позволит.

– Позволит, позволит, – со вздохом подтвердил телохранитель. – Теперь, ввиду его… немощи к нему больше не валят толпой за советами и наставлениями.

Искреннее сочувствие в его голосе Энг оценил по достоинству. Оставив бывшего анарха половины цивилизованного мира бездумно играть в траве, он устало отвернулся и побрел прочь.

«Вчерашнее утро, – подумал он. – Последний шанс. Ждать долго, а заняться решительно нечем».

Вернувшись в номер отеля, он заказал звонок на Западное побережье, в Публичную Тематическую Библиотеку, и вскоре оказался лицом к лицу с одним из тех бюрократов, с которыми ему так часто приходилось сталкиваться в последнее время.

– Соедините меня непосредственно с мистером Лерером, – буркнул он.

В конце концов, почему бы не начать с самого верха? Это ведь Лерер решает судьбу его книги, деградировавшей до единственного машинописного экземпляра… последнее слово за ним.

– Прошу прощения, – с едва заметным пренебрежением в голосе ответил библиотечный чиновник, – но для этого слишком рано: мистер Лерер уже покинул здание библиотеки.

– Как по-вашему, смогу ли я застать его дома?

– Сейчас он, вероятнее всего, завтракает. Рекомендую повременить до вчерашнего дня. В конце концов, мистеру Лереру тоже необходимо порой отдохнуть в уединении, без помех: немаловажных, весьма утомительных забот у него, знаете ли, хватает с избытком.

Очевидно, помогать Энгу мелкий чиновник был не намерен. Окончательно приунывший, Энг, не сказав даже «хелло», бросил трубку на рычаги.

Что ж, возможно, оно и к лучшему: вне всяких сомнений, в отсрочке Лерер бы отказал. В конце концов, библиотечный бюрократ прав, сам Лерер тоже связан служебным долгом, на него тоже давят вышестоящие – в частности, искоры из синдиката… таинственные существа, заботящиеся о неукоснительном, своевременном искоренении человеческих изобретений, о чем наглядно свидетельствует судьба его собственной книги. Ладно. Выходит, ничего не попишешь. Остается одно – бросить эту затею и возвращаться на запад.

Направившись к двери в коридор, Энг задержался у зеркала на туалетном столике, чтобы проверить, поглотила ли кожа лица пакетик щетины, посаженной на пеноклей в начале дня, взглянул на собственное отражение, провел ладонью по подбородку…

И не сумел сдержать крика.

Его подбородок и скулы сплошь покрывала темная свежеотросшая щетина, зачатки бороды и усов. Щетина не поглощалась кожей – лезла наружу!

Что это значило, он себе даже не представлял, но испугался до полусмерти, замер у зеркала, скованный страхом, отразившимся на его лице. Изуродованный неким нежданным зловещим преображением, человек в зеркале не выглядел даже смутно знакомым.

Почему?! Каким образом?..

Чутье подсказывало: покидать номер отеля не стоит.

Усевшись в кресло, Энг призадумался. Что дальше? Ждать? Чего? Неизвестно. Ясно одно: никакой встречи с Нильсом Лерером в Публичной Тематической Библиотеке в два тридцать вчерашнего дня не состоится, поскольку…