Вспомнить всё

Вне всяких сомнений, Людвиг Энг являться на встречу не намерен. Времени, должно быть, уже два или около. С этими мыслями Лерер взглянул на часы…

И заморгал, не веря глазам.

Стрелки часов показывали два сорок.

– Мисс Томсен, сколько на ваших часах? – спросил Лерер, нажав кнопку селектора.

– Бог ты мой, – ахнула мисс Томсен, – вот-те на! Я и не думала, что еще так рано… а ведь отчетливо помню: совсем недавно было два двадцать. Должно быть, часы встали.

– Вы хотели сказать, «уже так поздно»? Два сорок – это ведь позже двух тридцати.

– Нет, сэр, тут уж позвольте с вами не согласиться. Конечно, мне не по чину объяснять вам, что к чему, но в этом случае я права. Спросите кого угодно. Вот я этого джентльмена, ждущего вас, спрошу. Мистер Арбатнотт, два сорок – это ведь раньше двух двадцати?

В ответ из динамика селектора донесся новый голос – мужской, сухой, ровный:

– Я здесь только затем, чтобы поговорить с мистером Лерером, а не ради академических дискуссий. Мистер Лерер, если вы согласитесь принять меня, то с гарантией убедитесь: моя статья – ярчайший образчик откровенной чуши из всех, когда-либо попадавших к вам на рассмотрение. Мисс Макфадден сообщила вам чистую правду.

– Впустите его ко мне, – нехотя велел Лерер мисс Томсен.

Озадачен он был не на шутку. Вокруг явно творилось нечто странное, необычное, прямо связанное с последовательным течением времени, но что именно, Лерер не понимал.

Порог кабинета переступил энергичный, подтянутый молодой человек с ранними залысинами на лбу и портфелем под мышкой. Обменявшись с Лерером непродолжительным рукопожатием, Ланс Арбатнотт уселся в кресло лицом к столу.

«Вот, значит, каков он – тот, с кем Хариса завела интрижку, – подумал Лерер. – Ну да ладно, бог с ними».

– Даю вам десять минут, а после извольте на выход, – сказал он вслух. – Понятно?

– Сейчас-сейчас, – пробормотал Арбатнотт, расстегивая молнию портфеля. – Вот. Здесь мною изложена самая умопомрачительная, невероятная идея из когда-либо приходивших мне в голову. Полагаю, она настоятельно требует официального искоренения, так как, завладев умами, принесет немало нешуточного, вполне осязаемого вреда. На свете так много людей, готовых подхватить и претворить в жизнь любую идею, не важно, насколько она противоречит здравому смыслу… потому вы – единственный, кому я это показываю, да и то с крайне серьезными опасениями.

Резко, судорожно бросив на стол Нильса Лерера стопку машинописных страниц, посетитель откинулся на спинку кресла и замер в ожидании.

С профессиональным вниманием изучив заголовок статьи, Лерер недоуменно пожал плечами.

– Это же не более чем инверсия всемирно известной работы Людвига Энга, – сказал он, отодвинув от стола кресло на роликах и вскинув руки ладонями наружу в знак нежелания даже притрагиваться к рукописи. – Не вижу в ней ничего экстравагантного: «отзеркалить» название труда Энга – идея вполне логичная, простенькая… до такого может додуматься каждый.

– Только никто не додумался, – с убийственной серьезностью заметил Арбатнотт. – До сих пор. Прочтите название еще раз и представьте себе потенциальные последствия.

Нисколько не впечатленный его филиппикой, Лерер взглянул на толстую стопку страниц еще раз.

– Потенциальные последствия искоренения данной работы, – негромко, спокойно, разве что чуточку сдавленно уточнил Арбатнотт.

Заглавие его работы, по-прежнему нисколько не впечатлившее Лерера, гласило:

«КАК Я НА ДОСУГЕ В СОБСТВЕННОМ ПОДВАЛЕ

РАЗОБРАЛ СВОББЛ

НА ОБЫЧНЫЕ ПРЕДМЕТЫ ДОМАШНЕГО ОБИХОДА»

– Ну, и? – хмыкнул Лерер. – Разобрать своббл может кто угодно, что не раз и проделывалось. Мало этого, свобблы уничтожаются тысячами в общем порядке. Мало того, я весьма сомневаюсь, что где-либо в мире до сих пор сохранился хотя бы один из…