Встречь солнцу. Век XVI—XVII

— Да, будет тебе, будет! — оборвал его Иван. — С имуществом уже решено. Тебе оно и в самом деле нужнее. А подарок прими. Не то и в самом деле обижусь... Я теперь при Анцыферове не в простых казаках, а писчиком. Ярыгин выдал мне на то бумагу. Будет у меня теперь и в самом дело прибыток.

— Как? — опешил Пётр. — В писчиках? А предписание воеводской канцелярии, чтоб письма нам, Козыревским, не касаться?

— Я говорил об этом Ярыгину. Да тут как раз большерецкий писчик ногу сломал и деваться приказчику было некуда.

— А как писчик потом поправится?

— Так он всего один, а Ярыгину в крепости двоих надо. Ведь у нас в Большерецке два отряда сборщиков ясака. Вернусь на Большую реку, оставит Ярыгин меня в писчиках, Анцыферов обещал уговорить его.

— Ну, если и впрямь так, тогда повезло тебе крепко! Будь здоров, писчик! — поднял Пётр деревянную чару с вином.

— Эх, дослужиться бы до десятника, — размечтался Иван, — да получить под своё начало отряд казаков.

— Знамо дело, не худо бы так-то было, — поддержал Пётр. — Быть начальником отряда сборщиков ясака куда как прибыльно! Особенно тут, на камчадальских реках. Здешние иноземцы к рукам ещё не прибраны. На иных реках казаки ещё ни разу не бывали. Походить по таким рекам годик-другой с отрядом — глядишь, таким это прибытком обернётся, что и во сне не снилось.

— Да я совсем не об этом думаю. Был бы я десятником, подал бы якутскому воеводе челобитную, чтоб отпустил он меня новые земли искать на море. Слыхал ли ты, будто на полдень от Камчатского Носа в море земля незнамая есть? Земля эта далеко на юг и восток в море подалась, там совсем благодатные тёплые края.

— Может, и вправду есть в море земля обширная, — согласился Пётр. — Сколь на восток казаки ни идут, всё новые земли открываются. От одного казака достоверно слышал я, что против устья реки Караги земля виднеется, горы великие. А далеко ль та земля в море простирается, никому не ведомо. Атласов тоже на полдень от мохнатых курильцев как бы остров в море видел[109]. Чую, что полно ещё земель в море-океане, только некому те земли искать было. На Камчатке службу нести — и то казаков не хватает. И про твою землю тоже слух до меня доходил.

— Слух! — торжествующе сказал вдруг Иван. — А я доподлинно знаю, что в море земля есть. Говорил я прошлым летом, — понизил вдруг Иван голос до шёпота, — с одним стариком из мохнатых курильцев. Он показывал мне на юг и восток и говорил, что там земля есть! Чуешь?

— Стало быть, ты считаешь, что это не слух? А может, то он Узакинское государство, то бишь Японское царство, о каком Атласов от принесённого морем полонёнка узнал, — про то царство он тебе говорил?

— Японское царство тоже стоит в море на островах, а земля та, что на восток простирается, будто бы ни каменных городов, ни огненного боя не имеет. Ту землю будет легко привести под государеву руку.

— Может, оно и так, только за малым дело стало, — усмехнулся наивности брата Пётр. — Уж кого-кого, а тебя-то воевода посылать на проведывание той земли не захочет, стань ты хоть и впрямь казацким десятником.

— Это почему же?

— Да хотя бы потому, что дать воеводе у тебя пока что нечего. Кого начальниками острогов воевода назначает? Тех, кто может отвалить ему рублей триста, а то и все шестьсот. Да и чин десятника ты мог бы купить за такие деньги. Только где они у тебя, эти деньги? Нету ведь?

— Ясно, нету. Только ведь и Атласов не был из богатеев, а его воевода и в пятидесятники назначил, и Камчатку проведывать отпустил.

— Ну, а с Атласовым тебе тягаться не по силам. Он и до Камчатки дошёл с казаками по особенной своей отчаянности, потому как шёл так: либо голова на плаху, либо новую соболиную реку откроет. Да за одно то, что он своим самовольством оставил Анадырское без всякой защиты, увёл на Камчатку почти всех казаков, воевода при неудаче похода приказал бы семь раз снять с него шкуру и натянуть на барабан. Он ведь обещался поднять тот поход своим коштом, а никакого кошта у него не было. Такое везенье казакам бывает одному из тысячи... Атласов — он ещё и до твоей земли, как её, северной или восточной, доберётся, пока ты будешь только вздыхать о ней.

— Как так доберётся? За тот разбой на Тунгуске сидеть ему, бедняге, в тюрьме теперь до окончания века. Что-то государь не больно вспоминать о нём хочет, хотя жаловал его шубой со своего царского плеча.

— Ан Атласов-то не такой уж бедняга, как ты о нём думаешь. Вспомнил уж о нём государь и из тюрьмы велел выпустить.

— А ты откуда про это знаешь? Иль сорока из Якутска на хвосте принесла?

— Господи! — рассмеялся вдруг Пётр. — Ты ж ведь и впрямь ещё не знаешь... Вчера-то как завалился спать, так я думал, что ты пришествие Христово проспишь. Атласов второй уж месяц как на Камчатке. Полтора месяца пробыл он в Нижнекамчатском остроге, а теперь у нас, в Верхнекамчатске, уж вторую неделю как живёт. С целой сотней казаков он заявился на Камчатку. Назначен начальником всех здешних острогов.