Вторая попытка

– Конечно, читает. Поэзия, как и музыка, пение, живопись, логика, иностранные языки, кулинария и другие – всего их шестьдесят четыре искусства – рекомендуются Камасутрой изучать наравне с искусством любви…

– Ты с ним Камасутру изучаешь?! – едва не задохнулись от изумления на том конце провода. – Ну ты, Ленка, даешь!..

Глаза третьего-лишнего, утратив присущую им цеховую проницательность, покрылись масленой пленкой нескромных ожиданий.

– Камасутра, Амалия, это вовсе не то, что ты думаешь. Камасутра учит относиться к человеческому телу как к храму, а не вместилищу греха – как привыкли мы к нему относиться под влиянием скудоумной христианской доктрины…

– Тер Аствац![162] Хорошо, что я сижу, а то бы точно грохнулась. Чешешь, Ленка, как по писанному…

– Так и есть, – смутилась абонентка из списка. – Мы ведь с ним не любовь крутим, а науку любви изучаем. Приходится записывать, чтоб не забыть…

– Ладно, с тобой все ясно. А вот с Брамфатуровым не совсем. Очень мне интересно, что такого он изучает с Лючией Ивановной, что она своему Самсону от ворот поворот дала…

– Ты, Амалия, всегда видишь во всем только плохое. На самом деле Вова с ней ничего не изучает, просто помогает ей избавиться от актуального невроза…

– От чего избавиться?

– От актуального невроза. Это, Амалия, болезнь такая, которую придумал Зигмунд Фрейд…

– Ой, как интересно! С тобой у него Камасутра, с Лючией – Фрейд, здорово устроился парень!

– Амалия, если не прекратишь, я обижусь!

Вряд ли Амалия прекратила, но третьему-лишнему уже было не до нее. Дело в том, что некто Дарбинян Эдгар Ашотович воспользовался своим служебным телефоном для личного звонка неизвестной органам особе. Следовало срочно восполнить пробел в познаниях этого ведомства. Чем третий-лишний немедленно и занялся, лишь чуть-чуть припозднившись по уважительным причинам профессионального любопытства в отношении ложного учения Камасутры к началу разговора.

– Естер-джан, не переживай так раньше времени, до мая еще далеко…

– Тебе хорошо говорить, у тебя дочки…

– Это не у меня, это у нее дочки. А у меня должен быть сын. И он будет!

– Ии! Будет, как же! Интересно от кого? От твоей Ерануи? Жаль, Вардкез мой умер и чертежи с собой забрал, не то бы я тебе их подарила…

– Какие еще чертежи? Он же у тебя машинистом был…

– А такие чертежи: как мальчиков делать…

– Ту-ту-ту-ту-ту…

(Третий-лишний усмехнулся и потянулся к переключателю, полагая, что если примирение любовников и состоится, то очень нескоро. Подобных насмешек мужчины не терпят и прощают их с трудом, да и то лишь после долгих извинений с надлежащими самопоклепами провинившейся стороны. Но боец невидимого фронта ошибся, недоучел образовательный уровень абонента и связанной с этим уровнем степени самокритичности.)

– Алло? Эдгар? Ты почему трубку бросил? Обиделся?

– С чего ты взяла? Просто ходил к Лендрушу чертежи одолжить. Есть тут у нас один – жена у него что ни год, то по парню рожает. Все как на подбор: дебилы, имбецилы и просто обыкновенные ослы. Пятерых уже наклепали…

– Обиделся… Ну извини, я не хотела. Это у меня от нервов всё. За Самвелика очень беспокоюсь. Он ведь у меня такой домашний, ранимый, армия его убьет!..

– Слушай, женщина, сколько раз тебе повторять: я обо всем договорился! Самвелик твой будет здесь служить, в Армении, не дальше ста двадцати километров от дома…

– В Кировакане, что ли?

– Не знаю. Майор сказал, что с местом дислокации станет ясно после получения разнарядки.

– Какой еще майор? Ты что, не мог с генералом договориться?

– Мог. Но зачем? Генерал все равно к майору направит договариваться. А тут случай подходящий подвернулся. Сын этого майора такого на общешкольном сочинении понаписал, что хоть стой, хоть падай. Тоже мне умник нашелся…

– А что он написал?

– Это не телефонный разговор…

– А какой? Застольный?

– Опять нервничаешь, Естер-джан?

– Просто хочу знать, что он такого написал, что его отец согласился без взятки моему Самвелику помочь.

– Это называется услуга за услугу. Я позволил его умнику-сынку заново переписать свое сочинение, а он в благодарность за это обещал твоего Самвелика в Армении пристроить.

– Как-то все это ненадежно, Эдгар. А он не обманет?

– Если бы ты его видела, ты бы такой вопрос не задала. Такие не обманывают. Человек слова. Впрочем, ему на своей должности иначе нельзя…

– А какая у него должность?

– Такая, что лучше не надо.

– А все-таки. Или тоже не телефонный разговор?

– Вообще-то да, но чтобы ты не нервничала, намекну: этот майор занимается всеми призывниками республики!

– Да? Тем более интересно, что там его сын понаписал в контрольном сочинении…

– Ладно, расскажу при встрече…

– Разве ты сегодня не зайдешь?

– А Самвелик? Неудобно как-то…

– У него сегодня вечеринка в институте. Сказал, придет утром…

– Ничего себе домашний мальчик!

– Что, ребенку уже и погулять нельзя?