Введение в психоанализ

они “разряжаются” — действием или эмоциональной речью. Но если разрядка

почему-либо не состоялась, импульс вытесняется в бессознательное и там

переключается на другое действие или другую мысль с помощью смысловых

ассоциаций. В этом новом “замаскированном” или переосмысленном виде он выходит

наружу, или, оставаясь в бессознательном, блокирует какую-то жизненно важную

функцию. Согласно закону сохранения энергии, раз возникший импульс не может

исчезнуть бесследно. Он либо разряжается прямым путем — в действии или речи,

либо достигает разрядки в переосмысленном, “сублимированном” виде, либо,

сохраняясь в бессознательном провоцирует истерический симптом. Если заставить

пациента вспомнить вытесненный импульс и заново его пережить, то можно

рассчитывать вернуть его на правильный путь, что приведет к исчезновению

симптома. Нередко болезнетворный импульс как бы “растекается” вдоль длинной цепи

ассоциативно-связанных воспоминаний. Чтобы вывести их наружу и заставить

пациента их отреагировать, психиатр должен немало потрудиться.

Случай Анны замечателен, между прочем, еще и тем, что фантастическое сновидение

вызывает волевой импульс большой силы, который становится причиной соматического

расстройства — паралича руки. Отсюда видно, что психика и телесный организм,

воображение в воля составляют единое целое, что реальные мысли, нравственные

чувствования, фантазии и мечтания живут в едином энерго-смысловом поле. Всякая

мысль как-то мотивирована, заряжена энергетически. Всякое желание так или иначе

осмыслено. “Мысле-желания” взаимодействуют, они способны “переосмысляться” и

обмениваться энергией. В результате достигается максимально возможное

психическое “равновесие”. Тот, у кого больше развит интеллект и к тому же

воспитан в строгих правилах, с трудом достигает равновесия и больше подвержен

неврозу. Не только физическая невозможность действовать, страх или моральный

запрет могут быть причиной вытеснения, но также и сила воображения.

Типичный случай истерии описывает в своих мемуарах Мариетта Шагинян. Известная

писательница советской поры училась в Смольном институте благородных девиц.

Однажды к ней в комнату зашла ее старшая приятельница и стала рассказывать свою

любовную историю, которая показалась Мариетте бесстыдной и отвратительной. И вот

она стала шептать про себя: “Господи, сделай так, чтобы я не слышала”. В

какой-то момент она заметила, что губы приятельницы продолжают шевелиться, но

звук исчез. Когда подруга ушла и вернулись другие девушки, Мариетта удивилась

тому, как они тихо говорят. Вскоре она обнаружила, что стала плохо слышать.

Полуглухой она так и осталась на всю жизнь. Пройди она своевременно курс

лечения, глухота, возможно, исчезла бы.

Трудность лечения истерии состоит в том, что врачу первоначально неизвестны ни

причина вытеснения, ни смысловая связь между вытесненным влечением и симптомом.

Симптом может быть значительно удален от репрессированной функции. Кроме того —

структура психического бессознательного у разных людей — неодинакова, отдельные

органы представлены в ней с разной силой и по разному ассоциированы. Все это

нужно учитывать психоаналитику, когда он ищет причину истерии.

До появления психоанализа психиатр советовал больному, страдающему навязчивыми

идеями, развлечься, съездить на курорт, принять какое-нибудь успокоительное. “Мы

так не поступаем”, — говорит Фрейд. Услышав, к примеру, что пациент испытывает

желание зарезать близкого родственника, к которому питает самые добрые чувства,

Фрейд, прежде всего, убеждает пациента, что глубоко заинтересовался его

проблемой и призывает отнестись его к своему желанию с полной серьезностью.

“Когда у вас появилось желание убить вашего родственника? Каким оружием вы

хотели бы воспользоваться? В какой обстановке было бы лучше нанести удар? В

какое место? Задавая подобные вопросы, Фрейд настаивал на том, чтобы пациенты

сообщали все, что приходит им в голову — любые пустяки, мысли и мечтания, даже

самые неприличные. Отказ от внутренней цензуры он называл “основным правилом

психоанализа”. Следуя ему, он получал “сырой материал”, “руду” воспоминаний,

желаний, фактов, из которого, будучи знаком с биографией пациента, мог извлечь

“драгоценный металл” — смысловое содержание вытесненного аффекта. Зная об этом

аффекте, можно было тем или иным способом заново его пережить с тем самым

смыслом, который был вытеснен, поскольку сознательной личности он представлялся

чудовищным, постыдным или страшным. Результатом всего этого неприятного

переживания, инициированного врачом, было освобождение от подавленного аффекта и

вызванного им симптома.

Неправильно было бы думать, что психоаналитик, побуждая пациента к свободному

ассоциированию, рассчитывает обязательно отыскать в его памяти сильное

болезненное переживание. Психоаналитик исходит как раз из того, что переживание

не состоялось из-за сопротивления, оказанного ему моральной цензурой, в

результате чего и возник симптом. Импульс, который должен был вызвать

переживание, едва лишь вступив на порог сознания, сразу был отвергнут, вытеснен.