Вы меня слышите? Встречи с жизнью и смертью фельдшера скорой помощи

При распределении вызова нам дали адрес и следующее описание:

МУЖЧИНА, 38 ЛЕТ. КРОВАВАЯ РВОТА

[ОПАСНОЕ КРОВОТЕЧЕНИЕ. КАТЕГОРИЯ 2]

Мужчина на четвертом десятке, и его, очевидно, тошнит кровью. Что это может быть? Острое расстройство желудка, диарея и рвота в течение пары дней? Заметил розовые подтеки среди неусвоенной пищи? Когда оператор, принявший звонок, спросил его, есть ли в рвоте кровь, он ответил: «Да», и вызов переместился в категорию срочных, поскольку существует угроза жизни пациента.

Я подхожу к пациенту и опускаю жалюзи, чтобы свет не бил по глазам. Мы представляемся друг другу; я беру запястье пациента.

— Тебя тошнило, Гэвин?

— Я думал, оно прекратится, но оно все ухудшается.

— Как долго это продолжается?

— В этот раз? Неделю.

— У тебя уже так было?

— Много раз. Когда я пью.

— Алкоголь?

Он кивает.

— У тебя алкогольная зависимость, Гэвин?

Он кивает.

Гэвин худой, жилистый. Пульс, прощупываемый на запястье, ускорен. Глаза запавшие. Плечи поднимаются и опускаются с каждым вдохом и выдохом. Он выглядит изможденным. А еще у него странная кожа. Бледная, влажная, тусклая, восковая. Как бишь она выглядит? Как будто искусственная. Она напоминает мне свечи на подоконнике в ванной у меня дома, с капельками влаги на блестящей отполированной поверхности после солнечного дня.

Мы с напарницей обмениваемся особенными взглядами. Мельчайший изгиб бровей, отраженный от одного к другой: давай не будем тянуть резину.

— Есть ли в рвоте кровь? А желчь?

— В последние пару дней была кровь.

— Чистая кровь? Или прожилки?

Он качает головой.

— Ярко-красная.

— Сколько, как ты думаешь?

— Много.

— Как часто?

— Сегодня утром — каждые полчаса.

— Гэвин, ты чувствуешь слабость?

— Извините за выражение.

— То есть?

— Дерьмово я себя чувствую.

Этот короткий разговор утомил Гэвина. Напарница поворачивается и собирается сходить за креслом, а потом ей приходит в голову мысль.

— Принести тебе упаковку с катетерами?

— Хорошая мысль.

* * *

Мы помогаем Гэвину сесть в кресло. Он отказывается пристегиваться, говорит, что с пристегнутым ремнем он чувствует себя, как в ловушке, но знает, что у него нет сил идти.

— Постарайся не хвататься ни за что, Гэвин. Держи руки на коленях, хорошо?

Мы катим его к лестнице с кислородной маской на лице и с катетером в руке, а затем несем его вниз и благодарим судьбу, что он такой худой. Когда мы подъезжаем к двери дома и переносим его через порог, он вдруг хватается за дверную раму и втаскивает себя обратно.

— Подождите!

Он наполовину в доме, а наполовину на улице, один фельдшер за ним в коридоре, а другой на улице, у его ног. Он тревожно озирается.

— В чем дело, Гэвин?

— Где мои кроссовки?

Он стягивает кислородную маску, пытается встать.

— Кроссовки?

— Мне нужны мои кроссовки.

— Они у тебя на ногах, Гэвин.

— Мне нужны мои кроссовки.

— Ты в них обут.

— Не эти. Куда они пропали? Мама! Можешь принести мне кроссовки?

— Подожди. Расслабься. Что происходит, Гэвин? Чем тебе эти не угодили?

Он пытается расстегнуть пряжку на ремне. Двое фельдшеров снова переглядываются.

— Хорошо, Гэвин. Не волнуйся. Оставь ремень, как есть. Мы не хотим, чтобы ты упал. Знаешь, мне и эти нравятся. В больнице их все равно снимут.

Но он тянет за шнурки.

— Я не поеду.

— Прошу прощения?

— Я хочу мои кроссовки.

— Ладно. Хорошо. Сейчас принесем кроссовки. Они тут, на первом этаже? Или наверху, в твоей комнате?

— Я не знаю! Мама!

— Что случилось?

— Мне нужны мои кроссовки. Кажется, они у меня в комнате.

На лестнице слышно эхо маминых шагов.

— Гэвнн, послушай. Почему бы нам не довезти тебя до машины, а мама через пару секунд их принесет туда?

Но Гэвин снова тянет руки к дверной раме и, тяжело дыша, тихо бормочет:

— Я не поеду… без моих кроссовок.

Чем дольше он тянет, тем нам тревожнее — и тем быстрее мы хотим отправиться в путь. Может быть, это психологический барьер — может быть, Гэвин редко выходит из дома, и эта перспектива повергает его в панику. Но мы оба подозреваем, что есть физиологическая причина: серьезное кровоизлияние и сумбур в голове от нехватки кислорода в мозге. Если его тошнило чистой, свежей кровью, то у него с большой вероятностью расширены вены пищевода и недиагностированное кровотечение из-за пьянства. Ускоренное дыхание, бледность, тревожность и слабость: все это наводит на мысль, что он уже потерял значительное количество крови.

Финал нашей игры — это вывезти Гэвина из дома и отправиться с ним в отделение неотложной помощи. Мы могли бы вытащить кресло вместе с ним, несмотря на брыкание и вопли. Мы могли бы поставить ему капельницу прямо на пороге. Но если наши выводы правильные, то ему нужно амбулаторное лечение, и быстро.

Однако тут необходим баланс. Это — реальный пациент в реальном мире, далеко от больничного бокса, и если для того, чтобы безопасно вывезти Гэвина на улицу, нужно подождать, пока он сменит обувь, то именно так мы и поступим.

* * *