Выбор. Долгие каникулы в Одессе

– Вчера вечером я уже рассказал эту сказку и спел песенку своим друзьям, и она им понравилась. Наверное, её можно петь на детских утренниках и праздниках. Она коротенькая, мелодичная и легко запоминается. Только я не знаю, как это устроить и что с ней делать дальше. Но это не единственная моя песня, что я хочу сыграть для Вас. Следующая песенка будет немного сложнее и, наверное, она больше подойдёт для детского хорового исполнения. – я улыбнулся и подмигнул экзаменаторам. – Николай Николаевич, Юлия Александровна, подпевайте! – и увидев на их лицах лёгкое замешательство от столь неожиданного предложения, с трудом сдерживая усмешку, вновь вернулся к инструменту. Ничего! Сейчас я вас расшевелю, у меня есть чем. Да и сам я, похоже, поймал кураж. Эк меня распирает-то!

Вместе весело шагать по просторам…

… И, конечно, припевать лучше хором, лучше хором, лучше хором![6]

А ведь и правда, лучше хором! Солидные и заслуженные преподаватели столпились вокруг моего рояля и самозабвенно подтягивают припев детской песенки, а я добрым словом вспоминаю Льва Моисеевича Матусовского и Владимира Яковлевича Шаинского, написавших слова и музыку к этой замечательной песне. Отзвучали последние аккорды и смолкли звуки. Взрослые и респектабельные люди смущённо переглядываются, словно стыдясь своей проявленной несдержанности, но отходить от рояля не торопятся. Я вздыхаю. Руки-то с непривычки уже устали, но железо надо ковать пока оно горячо. И поэтому я вновь с немного грустной, и одновременно самой очаровательной улыбкой, на какую только способен, обращаюсь к этим взрослым детям.

– Я почти не помню, что со мной было раньше, возможно это и к лучшему, ведь моя жизнь только начинается. Начинается с чистого листа и передо мной, я верю в это, лежит долгий путь. Я очень надеюсь на то, что моё будущее окажется ко мне менее жестоким, чем моё прошлое. Об этом моя следующая песня. Моя просьба, моя молитва…

Слышу голос из прекрасного далёка…[7]

Я закончил играть и замер в полной тишине. Но вдруг раздались хлопки, это мне аплодировали преподаватели, но аплодисменты раздавались и от раскрытых дверей в аудиторию где перед входом столпились студенты и не жалея сил били в ладони. – Браво! Молодец! Бис! Брависсимо! – студенты восторженными возгласами выражали свои эмоции. Пётр Соломонович торжествующе посмотрел на Столярова. – Ну, что я тебе говорил? Теперь не сомневаешься?

И вдруг неожиданно нагнулся ко мне и, погладив по голове, шепнул на ухо: – Ты конечно талант, я в этом не сомневался, но теперь встань и выйди на поклон, публика это любит. Привыкай! – и приобняв, помог мне встать с банкетки. А затем, шутливо придавливая шею, заставил раскланяться перед преподавателями и отдельно перед студентами, чем вызвал новый шквал аплодисментов. Это был мой первый маленький триумф.

Меня приняли на первый курс института и назначили стипендию, но напрасно я раскатал губу, что буду что-то получать. Я никогда не учился в музыкальной школе, тем более в училище, но от Лоры, своей первой возлюбленной в «той» жизни знал, что музыкальное обучение в союзе всегда было платным. Меня сбила с толку формулировка «на полную стипендию». Оказалось, «полная стипендия» означала лишь то, что за моё обучение маме платить не придётся, это берёт на себя институт.

Стал понятен и тот нездоровый ажиотаж вызванный моим аттестатом. Одно дело получать в студенты детей уже «испорченных» чьим-то «неправильным» обучением и совсем другое, когда в руки попадает «нетронутый» экземпляр, да ещё и с явными перспективами. Так что за меня даже развернулась «мини битва» между преподавателями. Но к моему облегчению её результат меня полностью удовлетворил.

Моим вокалом теперь занимается сама Юлия Александровна Рейдер, чему я несказанно рад. Её новаторские для этого времени идеи по развитию певческого навыка мне импонируют и находят во мне самый горячий отклик. Николай Николаевич Вилинский преподаёт теорию и композицию, а Столяров Григорий Арнольдович не теряет надежды вырастить из меня своё подобие, просто принудив своим авторитетом заниматься по классу дирижирования. За моё развитие как пианиста и рост мастерства отвечает сама Марина Михайловна Базилевич, заведующая секцией обязательного фортепиано.

Те лица, что не так давно я разглядывал на стенде фотогалереи во время экскурсии по Одесской национальной Академии среди других пожелтевших от времени фотографий, теперь рядом со мной, во плоти и очень даже живы. Порой, даже чересчур. Нагрузки на мой организм они наваливают такие, что я порой сам себе удивляюсь, и как я ещё тяну этот воз? Спасибо моей мамочке, без её помощи и моральной поддержки я бы давно сбежал из консерватории.