Выбор Евы

Глава бойцов потянулся за ножом. Достав, несколько раз подкинул на ладони, а после бросил в главного судью. Стирд секунд пять глупо таращился на лезвие, насквозь прошившее руку.

— Что, может, теперь и мне отрежем руки, ноги, язык, выколем глаза и кастрируем?

Главный судья заорал, словно рожающая женщина. Выбежал из дома и кинулся к лекарям.

Главы семей решили поступить так, как предложил умудрённый опытом боец.

Пусть Ни-Диидо и был сильнее большинства взрослых мужчин, но в душе по-прежнему оставался ребёнком. Когда отец сообщил о решении Совета, он расплакался. Начал просить прощения.

— Запомни сынок, — отец говорил медленно, с натугой, сам едва не плача. — Что-то сделать — это полдела. Важно ещё суметь принять ответственность за совершённый поступок.

Естественно, что при нападении зверей отец не отпустил Ни-Диидо одного. Он всеми правдами и неправдами старался оттеснить сына от пролома. Звери в тот раз атаковали особенно ожесточённо. Тогда они нападали неорганизованно, небольшими группами и далеко не всегда могли прорваться внутрь. А как раз предыдущие два нападения закончились неудачей.

Ни-Диидо видел, как звери окружили отца. Кинулся на помощь, но было слишком поздно. Мощный удар лапой располосовал отцу лицо, а следом клыки разорвали шею.

Именно в тот момент и произошло впервые то, о чём потом слагались легенды.

Ни-Диидо, в поглотившей ярости, и думать забыл о том, что можно стрелять. Вместо этого запустил ружьём в одного из зверей. Приклад разлетелся в щепки, а зверя отбросило на несколько шагов. Рухнув в снег, он больше не шелохнулся.

На дальнейшее бойцы смотрели с открытыми ртами и круглыми глазами.

Ни-Диидо подлетел к следующему зверю и одним движением порвал тому пасть. Другого, под руку подвернувшегося, ударил кулаком в грудь так, что тот отлетел в хозпосройки. После Ни-Диидо выскочил за частокол, где и началось самое интересное. Звери летели в разные стороны. Те, кто выживал, поспешили убраться восвояси, но большинство осталось лежать с пробитыми черепами, свёрнутыми шеями и проломленными грудными клетками. Когда ни одного живого зверя в округе не осталось, Ни-Диидо принялся терзать трупы поверженных врагов. Бойцы, с немым удивлением наблюдавшие за всем происходящим, не рискнули остановить парня. Чего доброго и сами под руку могли попасть.

Наконец силы истощились, злость отступила. Ни-Диидо бухнулся в снег и заплакал.

— Папа! Папуля! — подполз он к отцу. — Поднимайся папочка! Давай я тебя отнесу к лекарям? Они помогут! Папочка! — Ни-Диидо попытался поднять окровавленный труп отца, но четверо бойцов с трудом ему помешали.

9

Стирд, даже после случившегося, не переменил решения о казни.

— Смерть отца не заменит смерти сына! — говорил на очередном Совете. — Тот погиб по своей тупости, а…

— Ещё раз такое скажешь и точно погибнешь от своей тупости! — сказал Брёх, дядька Ни-Диидо, ставший по старшинству главою семьи свечников.

— В последнее время я наблюдаю разложение установленного нашими предками строя, — прищурился главный судья. — Меня ни во что не ставят, ножами швыряют…

— О каком разложений ты говоришь?! — хмыкнул глава столяров. — У нас Совет. Судьи его председатели. И не более. Просто в какой-то момент они начали сами всё решать. И, наконец-то, это закончилось…

Стирд выпрямился, расправил плечи. Молодой судья чувствовал, что его пытаются принизить. Шваль пытается затянуть к себе. Превратить в такую же шваль.

— Главный здесь я! И мне решать…

— А кто ты такой? — спросил глава бойцов. — Что ты сделал для людей, чтоб величать себя «главным»? Вот он, например, сделал порядка двенадцати ружей. Он сшил и заштопал столько одежды, что не перечесть. Он изготовил огромное множество посуды. Я убил сорок зверей. Здесь у каждого можно перечислить заслуги. Даже Брёх, который впервые присутствует на Совете, изготовил множество свечей. Вполне вероятно, что вот эти, на стенах, его рук дело. А что сделал ты?

— Я сын предыдущего главного судьи! — гордо задрал голову Стирд.

— Да ты что?! — всплеснул руками глава бойцов. — Эта заслуга тебе не принадлежит. А теперь назови пользу, которую лично ты принёс для поселения. Вообще назови, что ты сделал полезного для общества. А потом ещё и обоснуй, чем твоё «полезное» отличается от «полезного» других членов Совета. Почему это ты назначил себя главным?

Повисла гнетущая тишина. Стирд с главой бойцов глядели друг другу в глаза.

— Вообще-то мы говорили о том, что Ни-Диидо по-прежнему заслуживает наказания, — выдавил главный судья.

— Всё правильно, — подтвердил боец. — Мы об этом и говорим. Парень, прожив всего восемь Сезонов, сделал невозможное — он в одиночку отбил нападение зверей, потеряв при этом отца. По-моему он вполне расплатился за совершённый поступок. К тому же он сделал для поселения столько полезного, сколько все судьи, вместе взятые, не смогли.