Выбор Евы

— Я не намерен выслушивать оскорбления от какого-то бойца, — брезгливо скривился Стирд. — По-моему у Совета появился новая тема для обсуждения. Выбор нового главы семьи бойцов. На этот раз выбор я буду делать лично! — неожиданно повысил судья голос. — Кто-то, может быть, против?

— Может, поинтересуешься, кто «за»? — улыбнулся боец.

— А мне плевать, кто «за». Мне вообще плевать на ваши мнения. Я чувствую, что здесь начало вонять неподчинением. Не мы создавали существующий строй. И не нам его рушить. А тот, кто смеет покуситься на судей… Должен умереть. И ты, — ткнул пальцем в бойца. — В первую очередь!

— А мы вроде говорили о наказании Ни-Диидо, — пожал плечами глава семьи бойцов. — Но раз ты хочешь так… Думаешь в прошлый раз я промахнулся? — рука непроизвольно потянулась за ножом.

Стирд несколько ночей не спал, продумывал план действий. Вооружившись крохотным и бесполезным против зверей оружием, ждал подобного развития событий. О существовании пистолета жители поселения давно позабыли. О системе самозаряда тем более. Оружие, привезённое первыми поселенцами, давно не применялось и либо пропало, либо сломалось. Лишь у судей осталось несколько десятков экземпляров, да у разведчиков из поколения в поколение передавался один — снайперская винтовка. Крайне редко удавалось найти оружие в мёртвом городе. Кто-то высказал мнение, будто раньше оно было запрещено. Оружейники не брались делать патроны для найденных стволов, говорили, что толку от них будет не много, а времени на изготовление уйдёт немало. И судьи поддерживали их в этом суждении.

Стирд выхватил пистолет и один за другим отправил в грудь бойца семь патронов. Остальные главы семей окаменели, словно статуя на соседней площади.

— Все, кто попытается хоть как-то перечить мне будут немедленно наказаны, — сказал Стирд, когда тело бывшего главы бойцов сползло на пол. — При малейшем неповиновении дом будет отключаться от энергии, а провинившийся отправляться в изгнание. Вопросы?

Люди молчали. Каждый из них оказался слишком труслив, чтоб объединиться против узурпатора.

— Вот и славно, — убрал пистолет Стирд. — А теперь продолжим обсуждение о наказании Ни-Диидо.

Молодой свечник спал. После нападения он сильно заболел. Горячка и бред не прекращались два дня. Ни-Диидо метался в постели, звал отца, просил прощения. Мать неотлучно находилась рядом.

Но стоило прийти спасительному сну, как дверь с грохотом распахнулась. В дом ввалилось порядка десяти мужчин.

— Я теперь глава семьи, — авторитетно заявил молодой боец. — Ваш сын приговорён к казни. Я требую, чтоб он прошёл с нами.

— Прошёл с вами… — поднялась мать с пола. — Если ты… подстилка стирдовская попробуешь прикоснуться к моему сыну… я тебе глаза выцарапаю!

Новый глава отпрянул, но после вспомнил, кем его назначили.

— Угомоните её! — приказал он.

Бойцы кинулись на мать. Скрутить женщину для них проблем не составило.

— Вы бы лучше так поселение защищали! — вопила она. — Герои недорезанные!

Многочисленная родня сбилась в дальнем углу дома. Мужчины, женщины, дети… Их не трогали и они молчали. Ни-Диидо от криков проснулся. Затуманенным взором увидел, что мать пытается вырваться из крепких рук бойцов. На коротенькое мгновение возникла ярость, но быстро сменилась страхом. Ребёнок и есть ребёнок. Даже если способен убить в одиночку голыми руками множество зверей.

Сознание к Ни-Диидо вернулось в доме судей. Мать кричала, Стирд кричал в ответ, а бойцы столпились вокруг. Он хотел попросить воды, но пересохшие губы отказались шевелиться.

В следующий раз выплыл из чёрного облака забытья привязанный к чему-то деревянному. Ноги затекли, глаз чесался. Ни-Диидо хотел дотянуться, но не смог. А глаз чесался сильно.

— Очнулся? — раздался голос над ухом. — Тогда можно приступать.

Сознание окончательно вернулось. Он увидел, что привязан к старой двери. Вокруг, под навесом, столпились жители поселения. Шкуры, закрывающие навес от ветров, задрали вверх, чтобы все могли посмотреть казнь.

Среди зрителей Ни-Диидо увидел некоторых родственников, друзей. Выискивал глазами мать, но не нашёл. Её Стирд приказал связать в доме судей.

— …человек, посягнувший на устои общества должен подвергаться наказанию. И не важно, кто он! — распинался меж тем главный судья. — Впредь, любой, кто попробует посягнуть на судей будет подвержен жестокому наказанию!

Он властно махнул рукой. Из толпы вышел дюжий боец с огромным топором. Ни-Диидо начало не хватать воздуха. Он открывал и закрывал рот, хлопал глазами. Где-то в глубине души догадался, что его собираются убить. Но в детское сознание не вмещалось, как ЕГО могут убить!

Палач остановился возле правой ноги. Поудобнее перехватил топор. Все видели, что ему тяжело и непривычно. Боец с детства учился убивать зверей, а не людей. Учился убивать тех, кто неимоверно опасен. Под навесом же находился привязанный к старой двери беззащитный человек, хоть и большого роста вкупе с невообразимой силой, но ребёнок.