Выбор. Стратегический взгляд

Азиатская политическая ориентация уже заметно проявляется в растущей институциализации собственно азиатского регионального сотрудничества. Китай, Япония и Южная Корея ежегодно проводят сепаратные трехсторонние встречи на высшем уровне; существует тенденция формирования азиатского экономического блока; обсуждаются перспективы сотрудничества в области безопасности на азиатской региональной основе. Некоторые азиатские лидеры не делают секрета из того, что все это направлено на высвобождение из-под верховенства Соединенных Штатов. Китайцы вполне открыто выражают свой замысел. «…Создание организации по сотрудничеству в Восточноазиатском регионе стало одной из долгосрочных стратегических целей Китая… Китай уже понял, что интеграция региона означает не только социальную и экономическую интеграцию, но и политическую, а также интеграцию в области безопасности. При этом он понял и другое: чтобы завоевать доверие стран, находящихся на периферии региона, и играть ту роль, которую должна выполнять в регионе крупная держава, необходимо во всех отношениях смешаться и слиться с обществом, преобладающим в регионе, определить вместе с другими странами единый план игры и следовать ему»[46].

Все это не осталось незамеченным японскими наблюдателями, некоторые из которых многозначительно объясняют китайские действия намерением создать «экономическую сферу великого Китая». «Существует опасность возникновения в Азии зоны великого Китая, – предостерегают японские комментаторы, – а это, в свою очередь, может привести к политике регионализма, исключающей присутствие внешних держав»[47]. Кроме того, из обсуждения внешнеполитических проблем в японском обществе очевидно, что японцев все больше беспокоит, как бы действующие на Дальнем Востоке договоренности в области безопасности не были поколеблены и Япония не оказалась перед необходимостью принципиального выбора. Как уже отмечалось, наиболее вероятной реакцией Японии на серьезную дестабилизирующую встряску метастабильной системы отношений в Восточной Азии – например на неспособность Америки успешно и не выходя из контекста регионального подхода справиться с вызовом, брошенным Северной Кореей, – будет резкий и ни с кем не согласованный поворот к ремилитаризации. А это уже склонит Китай открыто выступить во главе континентально-азиатского движения, направленного на вытеснение из региона внешних сил.

Переменчивый характер японского и корейского национализма вносит опасный элемент неопределенности. Обе страны были сперва усмирены, а затем возвышены – и все это произошло в результате сложившейся после Второй мировой войны зависимости от Америки. Зависимость этих стран от США получила свое рациональное обоснование, поскольку признана исторической, а также стратегической необходимостью. Но стоит этому признанию уступить место недовольству, и радикальный национализм в обеих странах может приобрести антиамериканскую направленность, стимулируя подъем регионального азиатского самосознания, которое будет выражать себя через стремление к независимости от американской гегемонии. Потенциал для подобного развития событий есть в обеих странах, и некий неожиданный, но травмирующий сдвиг может запустить эти процессы[48]

.

Возникновение антиамериканских панъевропейских и паназиатских тенденций, особенно если США будут разжигать страсти, осуществляя политику единоличных решений, помешает формированию требуемой структуры глобальной безопасности. Даже если эти движения не приобретут доминирующего влияния, они могут повернуть вспять процесс глобального строительства, поступательно развивавшийся в последние несколько десятилетий. А возобладав, они могут вытеснить Америку из Евразии. Понимание этой опасности должно побудить США приложить еще больше усилий к углублению и расширению стратегических связей Америки с жизненно важными западными и восточными регионами Евразии.

Часть II

Американская гегемония и всеобщее благо

Роль Америки в мире определяется двумя главными реалиями современности: беспрецедентным масштабом американской глобальной мощи и беспрецедентной глобальной взаимозависимостью. Первая отражает фактор монополярности в развитии международных отношений под американской гегемонией – неважно, провозглашается ли это громогласно или осуществляется неявно, но такова мировая реальность. Вторая подтверждает ощущение того, что всеобщий, хотя, возможно, и не всегда благотворный процесс глобализации постепенно лишает вполне определенные государства их священного суверенитета. Сочетание этих двух факторов приводит к далеко идущим изменениям в сфере международных отношений, ведет не только к отмиранию традиционной дипломатии, но и, что более важно, к созданию неформальной всемирной общности.