Выбор. Стратегический взгляд

Благодаря этому концепция глобализации приобретает несколько значений и служит нескольким целям. Этот термин дает вроде как объективный диагноз положения в мире; отражает концептуальные преференции; опровергает контркредо (или антитезис), отрицающее эти преференции; генерирует политико-культурную критику, направленную на изменение сложившейся в мире иерархии власти. В каждом из этих проявлений концепция глобализации служит определяющим критерием эмпирической или нормативной реальности. В каких-то она позволяет анализировать реальность, в других показывает, какой эта реальность должна быть, в третьих – какой она не должна быть. И во многих случаях концепция выполняет все эти функции одновременно.

Естественная доктрина глобальной гегемонии

С падением коммунизма и появлением иллюзий по поводу прекращения всех идеологических конфликтов вообще глобализация стала для Америки удобным обобщением складывающихся привлекательным образом в мире условий. Она отражала новую реальность возрастающей глобальной взаимозависимости, движимой в основном новыми технологиями связи, когда государственные границы, оставаясь демаркационными линиями на карте, перестают быть реальным препятствием для свободной торговли и движения капитала. В этом смысле глобализация вызвала к жизни прямо-таки половодье публикаций, превозносящих наступление нового славного века (часто забывают, что мир до 1914 г. был почти так же свободен от торговых и финансовых барьеров и еще более открыт для миграции) и усматривающих в глобализации главную суть происходящего в мире в XXI веке.

Благодаря этому для большей части американской политической и экономической элиты глобализация – не просто достойный внимания факт, но и четкая норма, для которой заданы не только ее суть, но и механизм ее толкования, не только инструмент диагностики, но и программа действий. В систематизированной форме эти аспекты глобализации составляют доктрину, основанную на морально прочном утверждении исторической неизбежности глобализации.

Симптоматично, что глобализация как в ее диагностическом, так и в доктринальном значении наибольшей поддержкой пользуется у крупных глобальных корпораций и финансовых институтов, которые до недавнего времени предпочитали называть себя «мультинациональными».

Для них это магическое слово имеет вполне определенное значение: преодоление традиционных ограничений на экономическую деятельность в мировом масштабе, которая была характерна для национального периода современной мировой истории. Некоторые сторонники глобалистских концепций делают восторженные заявления не только об экономических, но и, по их утверждениям, неизбежных политических выгодах этого процесса[53]

.

Неудивительно, что в 1990-х годах глобализация из экономической теории превратилась в национальное кредо. Ее достоинства разъяснялись в многотомных академических исследованиях, провозглашались на международных бизнес-конференциях, рекламировались глобальными финансовыми и торговыми организациями. Диагностическая функция концепции глобализации и ее кажущаяся объективность использовали американские традиции антиидеологии, подобно тому как это бывало в ходе борьбы с коммунизмом: отрицание доктрины было возведено в ранг альтернативной доктрины. Тем самым глобализация стала неофициальной идеологией политической и деловой элиты США; она определяет роль Америки в мире и отождествляет Америку с предполагаемыми благами, которые несет новая эра.

Президент Клинтон был особенно неутомим в пропаганде исторической неизбежности, социальной предпочтительности и потребности человечества в американском политическом лидерстве на пути в новую эру глобализации. Выступая в различных аудиториях, от Государственной думы России до Вьетнамского государственного университета, не говоря уже о бесчисленных американских собраниях, Клинтон провозглашал: «Глобализацию нельзя ни задержать, ни предотвратить. Это экономический эквивалент таких сил природы, как ветер, вода… и мы не можем ее игнорировать – она не исчезнет сама собой» (Вьетнамский государственный университет, 17 ноября 2000 г.).

«Сегодня мы должны принять неумолимую логику глобализации, гласящую, что все, от прочности нашей экономики до безопасности наших городов и до здоровья наших людей, зависит от происходящего не только внутри наших границ, но и на другом конце планеты» (Сан-Франциско, 26 февраля 1999 г.).

«Те, кто хочет остановить силы глобализации, потому что опасаются их разрушительных последствий, на мой взгляд, не правы. Опыт 50 лет показывает, что более тесная экономическая интеграция и более плотное политическое сотрудничество – позитивные факторы. Те, кто считает, что глобализация касается только рыночной экономики, тоже не правы… Мы должны признать, что глобализация сделала нас всех более свободными и взаимозависимыми» (Всемирный экономический форум, 29 января 2000 г.).