Выше звезд и другие истории

– Мириам, с тех пор как я перестал их принимать, мне не сделалось хуже. На этой неделе даже лучше было. До сегодняшнего. Дело точно не в них. Наверное, тепловой удар. Я забыл шапку надеть…

Он тоже чуточку покраснел – то ли от усиленной мольбы, то ли от стыда. Выходить в поле с непокрытой головой просто глупо; с виду тусклая NSC 641 способна голову напечь не хуже огненного Солнца, потому Геня и извинялся за свою беспечность.

– Понимаете, я с утра себя чувствовал хорошо, даже отлично. Работал наравне со всеми. Потом голова немножко закружилась. Не хотелось останавливаться. Приятно, когда не отстаешь от других. А про тепловой удар я не подумал.

Мириам вдруг заметила, что на глаза навернулись слезы, и от этого окончательно разъярилась, даже язык отнялся. Вскочив с Гениной койки, она прошлась между рядами больничных кроватей, по четыре с каждой стороны, и застыла у окна, глядя на бесформенный тусклый уродливый мир.

Геня что-то говорил: «Мириам, ну правда, может, метаболики для меня вреднее местных белков?» Она не слушала. Гнев, горе и страх росли, ширились и наконец прорвались. Мириам закричала: «Геня, Геня, как же ты мог? Столько лет боролся, и чтобы теперь, после всего, сдаться – я этого не вынесу! Просто не вынесу!» Только кричала она не вслух. Ни единому слову не позволила прозвучать. Кричала мысленно, и слезы текли по щекам, но она стояла спиной к пациенту. Смотрела на искаженный от слез плоский пейзаж и мутное солнце и молча говорила им: «Ненавижу!»

Прошло сколько-то времени, и она смогла повернуться, сказать вслух:

– Ложись…

Потому что он сел на койке, напуганный ее долгим молчанием.

– Полежи тихонько. Перед обедом примешь две таблетки метаболика. Если понадобится что-нибудь, Гиза на сестринском пункте.

Выходя, она увидела, что по тропинке с поля торопится Тина – наверняка Геню проведать. При всех болячках у Гени от девушек отбоя не было. Тина, Шошана, Белла и Рахиль – выбирай любую. Но в прошлом году, когда Геня и Рахиль жили вместе, они регулярно брали в медцентре противозачаточные средства, а потом и вовсе разошлись. Не поженились, хотя обычно молодые люди в Поселке к двадцати четырем годам уже создавали семью и заводили детишек. А он не женился, и Мириам понимала почему. Генетическая этика. Нельзя передавать плохие гены следующему поколению. Болезненность надо выпалывать. А значит, никакой женитьбы – не мог же он требовать от Рахили, чтобы она ради него осталась на всю жизнь бездетной. Поселкам нужны дети, много здоровых детей, которые с помощью метаболиков смогут выжить на новой планете.

Рахиль до сих пор никого больше себе не нашла, но ей всего восемнадцать. Переживет. Скорее всего, выйдет за парня из другого Поселка и уедет – подальше от Гениных серых глазищ. Для нее так будет лучше. И для него тоже.

Неудивительно, что Геня поддался суицидальным настроениям, подумала Мириам и немедленно отогнала эту мысль, гневно и устало. Как же она устала… Хотела пойти к себе, умыться и переодеться, собраться с мыслями перед обедом; но в комнате было невыносимо одиноко. Леонид уехал в поселок Салем и вернется только через месяц. Мириам пересекла пыльную центральную площадь Поселка и вошла в здание столовой, в Гостиную. Прочь от затхлого безветренного тумана, серого неба и уродливого солнца.