Выше звезд и другие истории

Жизнь в Гамо текла по-прежнему. Женщины Среднего Возраста не обсуждали с Тамарой смерть Боба, однако на протяжении нескольких вечеров старуха Бинира усаживалась перед входом в Тамарину хижину и пела ей всю ту же негромкую сверчковую песню. Один раз Тамара видела, как две юные танцовщицы колханы повесили на дверь опустевшего жилища Боба гирлянду из цветов; Тамара направилась к ним, но они, хихикая, убежали. Вскоре Молодые мужчины подожгли хижину – намеренно или по неосторожности, неизвестно; она сгорела дотла, а через неделю от нее не осталось и следов. Рамчандра проводил дни и ночи в обществе Стариков Гамо и Гунды, пополняя и без того солидный объем собранных материалов в области лингвистики и мифологии. Танцовщицы колханы все так же раскачивались, выстроившись в длинные цепочки, исполнительницы живоа скакали, потряхивая упругими крепкими грудями, хор тянул свое «А-ие, ие, а-ие, ие», а лесные полянки за танцевальной площадкой в вечерней полумгле кишели совокупляющимися парочками. Мужчины возвращались с охоты, гордо неся шесты, на которых болтались подстреленные сино, напоминавшие молочных поросят с тупыми кривыми клыками. На двенадцатую ночь после смерти Боба Рамчандра пришел к Тамаре. Она пыталась читать, но толку было не больше, чем если бы она смотрела на чистый лист; у нее раскалывалась голова, и все казалось бессмысленным. Все потеряло смысл. Он остановился у входа – стройный, темный силуэт, – и она посмотрела на него мутным взглядом. Он начал говорить какую-то чепуху об одиночестве, а потом, окутанный сумраком, произнес:

– Это похоже на огонь. Ты как будто горишь на костре, только вместе с тобой сгорает и душа…

– Входи, – сказала Тамара.

Несколько вечеров спустя они лежали и разговаривали в темноте, а мелкий дождь в компании ветра вздыхал в лесу и стучал по тростниковой крыше у них над головами.

– С первого взгляда, – промолвил он. – Честное слово, с того самого дня, когда мы познакомились в столовой на Анкаре.

Тамара засмеялась:

– А по твоему виду я бы не сказала, что…

– Я был зол! Не хотел себе признаваться. «Нет, нет и нет! – твердил я. – Хватит с меня жены, такое не случается с мужчиной дважды. Я буду хранить память о ней».

– Ты и хранишь, – пробормотала Тамара.

– Это так. Теперь я могу сказать «да» и ей, мысленно, и тебе, потому что ты рядом. Тамара, ты дала мне свободу, твои руки меня освободили. И связали. Накрепко, так, что уже не вырваться. Я никогда не перестану тебя желать и не желаю переставать…

– Все стало так просто. Что мешало нам раньше?

– Мой страх. Ревность.

– Ревность? К Бобу?

– Да. – Он поежился.

– О Рам, я никогда… Ты с самого начала…

– Заблуждение, – шепнул он. – Наваждение…

Его тепло согревает ее, всю, целиком, а Бобу холодно там, в стылой могиле. Огонь лучше земли.

Она проснулась; он гладил ее по волосам и щеке, успокаивал.

– Спи, спи, Тамара, все хорошо, – приговаривал он чуть охрипшим от сна и нежности голосом.

– Что? Разве я…

– Тебе приснился плохой сон.

– Сон. Нет, нет, не плохой, просто… странный.

Дождь прекратился, свет гигантской планеты, поблекший от влаги и просеянный облаками, проникал в хижину легким туманом. В этой сероватой дымке Тамара едва могла различить острые очертания носа Рамчандры и темную массу его волос.

– Что тебе снилось?

– Юноша, молодой мужчина, нет, все-таки паренек лет пятнадцати. Он стоял передо мной и как бы заполнял всю комнату, так что я не могла ни обойти его, ни пройти мимо. Обычный такой мальчишка, по-моему, в очках. Он смотрел на меня – без всякой угрозы, просто смотрел и даже как будто не видел и при этом повторял: «Бил меня, бил меня». Я не понимала, о ком он, и переспрашивала: «Кто? Кто тебя бил?» Но он все повторял свое: «Бил меня. Бил меня».

– Бил меня… Интересно, – сонным голосом пробормотал Рам. – Бил меня… Меня бил… Билл.

– Да! «Меня зовут Билл» – вот что он говорил.

– Ох, – выдохнул Рамчандра, и Тамара почувствовала, как его расслабленные мышцы напряглись.

После смерти Боба она перестала доверять ндифа, то есть не каждому туземцу по отдельности, а всему их миру, и держалась настороже, опасаясь новой беды. Она резко вскинула голову – посмотреть, не вошел ли кто в хижину, потом спросила:

– Что случилось?

– Ничего, – отозвался Рамчандра.

– Рам?

– Все в порядке, спи. Ты говорила с богом.

– Во сне?

– Да. Он назвал тебе свое имя.

– Билл? – Тревога улеглась, хотелось спать, и, глядя на улыбку Рамчандры, Тамара тоже улыбнулась.

– Да-да. Билл Копман или Копфман, а может, Капман.

– Бик-Коп-Ман?

– «Л» ассимилирует с «к», как в слове «сикха» – волокно, из которого ндифа плетут рыболовные сети, шелк.

– Что за абракадабра?

– Билл Копман – тот, кто сотворил этот мир.

– Тот, кто… Что?