Вышивальщица

– Нет, если надо будет, приезжай, поможем чем сможем. Всё ж не чужая ты нам, десять лет с тобой вожгались, себя не жалели, голос ни разу не повысили, руки не подняли ни разу. А выходит, надо было, раз такие идеи тебя посещают неразумные. Двести сорок тысяч отдать неизвестно за что. Где работать будешь после института этого? В церковной лавке крестиками торговать? Или в монастыре вышивальщицей живьём себя похоронишь. Да я такой судьбы врагу не пожелаю!

– Ваня…

– Что – Ваня? Я что, неправду говорю?

Арина торопливо попрощалась, вышла в коридор, потянула с вешалки пальто. Полковник бушевал, бабушка его успокаивала. Ей никто не предложил остаться, переночевать в Арининой бывшей комнатке, о которой она вспоминала, как вспоминают о друге детства – светло и безвозвратно.

Вера взглядом попросила мужа замолчать, вышла в коридор следом за Ариной, завела ни к чему не обязывающий разговор. Словно ничего не было сказано, не бежали по Арининым щекам слезинки, не натягивала она сапоги, торопливо щёлкая «молниями» и не поднимая глаз.

– Дедушка твой лекции больше не читает, договор с академией на этот год не заключил. Сердце у него шалит. Хватит, наработался. А я до лета в бюро переводов поработаю, а там посмотрим. В Заселье дом новый строить хотим. Там у нас сосед пчеловод, две пчелиных семьи нам продал, ульи поставить помог. Свой мёд качать будем. За медком-то приедешь? Парник стеклянный поставим. В открытом-то грунте помидоры не вызревают, огурцы не растут, а в парнике им тепло будет… А ты что ж сапоги на простой носок надеваешь? На шерстяной надо, холодно уже. И шарф… Ваня, дай ей шарф, что Васильевы на Новый год подарили. Всё равно не ношу, я к платкам привычная, зачем мне шарф? Он в стенке, в верхнем ящике. И носки шерстяные захвати, там они…

Не слушая Арининых возражений, Вера Илларионовна заставила её переобуться и обернула вокруг шеи длинный шарф из ангоры. От шарфа исходило мягкое тепло.

– Совсем другое дело! Можно сверху надевать, можно под шею. Он красивый такой, что ему без дела в шкафу лежать? Носи, девочка. Не нужны, значит, деньги тебе? Ну, смотри.

Вера поцеловала её в щёку и перекрестила.

– Христос с тобой. Езжай, милая, с Богом.

Иван Антонович скупо кивнул на прощанье. И смотрел, словно спрашивал, всё ли она запомнила, что ей было сказано. Арина покивала в ответ, словно говоря: «Запомнила. Поняла. Вы сделали для меня всё что могли, и мне больше не надо сюда приезжать. Вы даже внучкой меня не назвали ни разу. Только девочкой».

– До свидания. И простите за беспокойство.

– Ну что ты… Что ты, девочка! Приезжай. Мы всегда…

Ответом был стук каблуков по ступеням.

Вера захлопнула дверь, уткнулась мужу в плечо и тихо всхлипнула.

– Ваня, что же мы делаем? Мы же её практически выгнали, ночевать даже не оставили.

– Не оставили. Ты же знаешь, что нельзя. А если с ней начнётся опять… Помнишь, что она последний раз вытворила? Тарелку об пол швырнула и плакала полночи.

– Так она ж тебе говорила, что есть не может, что тошнит её. А ты насильно в неё пихал, ложку в рот совал. Разве она виновата?

– А чего ж тогда утром прощения просила, если не виновата? Она не может справляться со своими эмоциями, Вера. Биполярное расстройство неизлечимо, и что она сделает в следующий раз, не знает даже её лечащий врач.

– Да врач-то как раз знает. Говорит, нет у неё никакой биполярки, диагноз ошибочный поставили, астения у неё…

– С астенией инвалидность не дают, а ей дали. Ничего с ней не сделается, на улице не останется, на скамейке спать не ляжет, домой к себе поедет, – гудел на одной ноте полковник. – Она взрослая уже. Пусть живёт одна. Поможем, если что…

◊ ◊ ◊

По вагону гулял сквозняк, и так же безнадёжно холодно было на душе. Арина хотела поднять воротник пальто, но что-то мешало это сделать. Бабушкин подарок! Она стащила с себя шарф и надела его под пальто, обернув вокруг шеи и расправив на груди концы. От шарфа исходило уютное мягкое тепло, как от батареи центрального отопления, у которой она сидела когда-то в приютской спальне, привалившись спиной – в другой жизни, о которой так светло вспоминалось. Арина прижалась щекой к тёплой шерсти и закрыла глаза.

Новый год Вечесловы встречали вдвоём, в гостиной пахло ёлкой и свежей сдобой, накрытый стол призывно сверкал хрусталём, по телевизору шёл праздничный концерт, а на душе было тягостно. Вера вздохнула:

– Что же мы сидим, Ваня? Новый год пора встречать, а мы старый не проводили, добрым словом не помянули…

Арина звонила им вчера. Дежурно поздравила с Новым годом, пожелала здоровья и счастья и сказала, что не приедет: новый год на работе корпоративно решили встречать корпоративно, арендовали столики в кафе, отмечать, и ей неудобно отказываться. Вечесловы подозревали, что это неправда: внучка не любила шумных компаний со школьных времён и новый год всегда встречала дома. Вдруг приедет? Вот сейчас позвонит в дверь…

Не приехала.

Глава 25. Дом на Песочной улице