Высокие звезды

Дон Родриго, изрядно напившись, стоял, качаясь из стороны в сторону. И Хуану Гонсало приходилось водить стволом винтовки, чтобы держать его на прицеле. И каждый раз, когда юноша был готов нажать на спусковой крючок, дона Родриго, как, на зло, качало. Ещё бы немного — и Хуан Гонсало, возможно, выстрелил бы, но тут сеньору де Суэро пришла в голову очередная блажь.

Он опёрся о ствол дерева, чтобы крепче держаться на ногах, а правой рукой обхватил шею коня, склонил голову и чуть не заплакал.

— Какой же я несчастный человек, — запричитал дон Родриго, — никто меня не понимает, ни жена, ни Марианна, ни даже ты. А самый гнусный человек, который только может быть на свете — это Диего Кортес. Я подозреваю, крадёт он наши деньги, да и крестьян и арендаторов против нас настраивает.

Хуан Гонсало вспомнил слова старого Сальвадора: «Прежде чем выстрелить во врага, ты должен его окликнуть».

А дон Родриго говорил, не умолкая. И Хуан Гонсало подозревал, даже если он сейчас крикнет, сеньор де Суэро вряд ли его сейчас услышит.

— Я-то знаю, — хитро прищурился дон Родриго, — что ему от меня нужно — хочет получить в жёны мою дочь Марианну. А вот и не получит! — сеньор де Суэро поднёс сжатый кулак к своему носу и посмотрел на него так, словно это была не его рука. — Вот что ты увидишь у меня вместо дочери! Вот! Вот! Вот! — дон Родриго принялся топать ногами.

— Он виновен в смерти моего отца,— повторял Хуан Гонсало,— я должен выстрелить, я должен отомстить, он сжег наш дом!

Но тут же, юноша спохватился. Его дом сжёг управляющий, сеньор Кортес.

— Всё равно, он должен умереть!

А дон Родриго стоял так, что попасть в него было чрезвычайно сложно. Из-за крупа коня виднелись только ноги и правая сторона груди.

— И я ещё называюсь землевладельцем… Какой я к чёрту землевладелец, если тут хозяйничают чужие люди! Да не только на моей земле, они хозяйничают в моём доме.

Дон Родриго, не выпуская коня из своих объятий, попробовал двинуться дальше, но споткнулся и упал.

Хохот сеньора де Суэро наполнил лес.

— Вот так напился! Ни сплясать, ни спеть, ни даже идти. — Эй, есть тут кто-нибудь? — внезапно закричал дон Родриго. — Может быть, кто-нибудь хочет помочь мне подняться с земли? Эй, есть тут кто-нибудь?

Эхо протяжным гулом отвечало сеньору де Суэро.

— Один, совсем один, — повторил дон Родриго, — один на всём свете. Вот разве что Марианна скрашивает моё одиночество.

Дон Родриго, цепляясь за ноги коня, медленно поднялся и побрёл по дорожке. Попасть в него при всём желании было невозможно: он шёл впереди коня, под его надёжным прибытием. А отходить в сторону Хуан Гонсало не решался, его мог выдать хруст какой-нибудь сухой ветки, да и потерять помещика в темноте из виду было не так уж трудно.

— Ничего, — сказал юноша, отвязывая Ико, — по дороге я найду место, откуда можно выстрелить, — и он поплёлся вслед, за не в меру, развеселившимся, не в меру огорчённым сеньором де Суэро.

На равнине Хуану Гонсало пришлось отстать. Его белый ослик был слишком приметен.

— Ничего, впереди снова лес, — решил юноша, принимая за лес старый парк, окружавший дом помещика, — вот там я его и застрелю.

Чем ближе подходил к дому помещик, тем тише он пел. И у самой парковой ограды уже перешёл на шёпот:

…На дворе набухли почки,Пляшут пьяные у бочки…

Хуан Гонсало, словно выполняя его поручение, остановился и замер. Сквозь деревья сверкали ярко освещённые окна дворца. Кипарисовая аллея вела к большой клумбе перед самым крыльцом.

— Вот уж не хочется ссориться мне с женой, — пробормотал дон Родриго, — а придётся. Хотя почему придётся? А если мне притвориться смертельно пьяным? — помещик досадливо щёлкнул пальцами. — Тогда придётся ссориться завтра. Да и негоже хозяину при слугах приходить пьяному в дом. А не удастся ли мне сойти за трезвого? Нужно попробовать.

Дон Родриго, отпустив поводья коня и стараясь держаться прямо, пошёл по высыпанной песком аллее.

Хуан Гонсало вскинул ружьё, прижал приклад к плечу и старательно прицелился. Он уже было открыл рот, чтобы выкрикнуть:

— Сеньор де Суэро, обернитесь!

Но конь помещика, предоставленный самому себе, припустил по аллее к конюшне.

Чертыхаясь и изрыгая проклятья, дон Родриго побежал за ним.

Испугавшись, что ненароком и Ико может повторить такой финт, Хуан Гонсало схватил его за поводья и попытался прицелиться.

Голова помещика оказалась на самой мушке.

— Сеньор до Суэро! — как можно громче выкрикнул Хуан Гонсало.

Но дон Родриго, всецело занятый поимкой коня, даже не обернулся и, думая, что его зовёт кто-то из слуг, досадливо махнул рукой.

— Да помоги же ты! — только и крикнул он в темноту.

Конь рванулся в сторону, и исчез в зарослях. С хрустом ломая ветки, дон Родриго бросился следом.

Напуганный громким криком Хуана Гонсало, Ико рванулся в сторону, увлекая своего хозяина. Ведь стараясь надёжно удержать животное, юноша намотал поводья на руку. Винтовка упала на землю, а Ико, протянув несколько шагов Хуана Гонсало, остановился, как вкопанный.