Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

За первый же месяц пребывания в должности обер-прокурора он дважды побывал на экзаменах в СПбДА[690]. В июле, будучи в Москве, в Троицын день был в Лавре и посетил МДА, оставив, по словам ректора протоиерея С.К. Смирнова, «самое приятное впечатление»[691]. Познакомившись с членами корпорации, К.П. Победоносцев выразил сожаление об оскудении ученого монашества и пожелание, чтобы ряды его пополнялись. Про учебный курс говорил немного, но отметил неправильную постановку педагогики в духовных академиях, бесполезность 4-го курса в его настоящем варианте, необходимость строгого богословского образования «в духе святоотеческом, а не в немецко-научном». Все эти замечания вызвали сочувствие большинства профессоров, однако целостного представления о взглядах нового обер-прокурора на высшее духовное образование никто не вынес. Осенью обер-прокурор посетил КДА. Замечания были те же: неверная постановка выпускного курса, внесение «немецко-университетских» элементов, чуждых для православной духовной школы. За обедом, на который была приглашена вся корпорация во главе с епископом Михаилом (Лузиным), К.П. Победоносцев настойчиво расспрашивал о проблемах учебного процесса и возможных путях их разрешения. Результаты беседы обер-прокурор оценил положительно: «немало слышал разумных суждений от разумных людей»

[692].

Смирнов Сергий Константинович, протоиерей, ректор МДА

В октябре того же 1880 г. ректорам академий было предложено представить свои соображения о необходимых изменениях в действующем Уставе. Указание было негласным: никаких официальных сообщений не последовало[693]. Характерно, что поручение давалось лично ректорам, а не Советам, хотя ректоры могли, по своему желанию, привлекать к составлению пожеланий преподавательские корпорации.

Уже в последних числах декабря 1880 г. в столице стало известно, что «порученный ректорам духовных академий пересмотр академического устава… уже окончен в академиях Московской, Казанской и Киевской». Сведения были таковы: ректоры МДА и КазДА, по совещании с корпорациями, предлагали, сохраняя общие принципы Устава 1869 г., упразднить церковно-практическое отделение и увеличить число общеобязательных предметов[694]. Единомысленная с ректором часть корпорации СПбДА планировала еще менее значительные исправления: лишь коррекция состава наук. Однако ректор КДА епископ Михаил (Лузин) предлагал радикальные изменения: полное уничтожение отделений, с альтернативным изучением лишь малого числа вспомогательных наук; замену Советов старинными Конференциями; упразднение всякого выборного начала и баллотировки членов корпорации; восстановление разрядных списков студентов и тесной связи академий с семинариями[695]. Но ряд статей в органах печати, близких к академиям, – «Церковно-общественный вестник», «Киевские епархиальные известия» – показал, что мнения о пересмотре Устава духовных академий и в самих корпорациях различны.

Пока шли эти обсуждения, обстановка в академиях становилась все более неспокойной. Светские высшие учебные заведения находились в состоянии хронических «брожений»[696]

. И хотя духовные академии пока стояли в стороне от этого процесса, первые угрожающие признаки были налицо. В КДА в 1881 г конфликт студентов с инспектором – архимандритом Сильвестром (Малеванским) – перерос в открытый бунт. Столичные студенты-академики, несмотря на агитацию, проводимую в академии, оставались в стороне от «политических брожений», но в этом большую роль играл личный авторитет ректора протоиерея И.Л. Янышева[697]. В Советах духовных академий, обсуждавших возникающие проблемы, не было единогласия: были сторонники строгих мер, но большинство считало, что эти меры обострят ситуацию и заставят студентов искать понимание вне стен академий. Лишь общая жизнь академии, занятие наукой могут задать верный тон и удержать от «рассеянности».

Церковное и духовно-учебное начальство усматривало две причины нестроений в духовных академиях: внешнее влияние и внутреннее ослабление. Развращающий дух времени и неестественная для академий дерзость проникают через вольнослушателей и своекоштных студентов, живущих на «вольных» квартирах. Но этот дух находит сочувствие в самих академиях, ибо произошло разрушение «старого» доброго порядка высшей духовной школы, а новой «крепости» Устав 1869 г. не дал. Эти соображения приводили к критической оценке действующего Устава и его нововведений, и естественным путем спасения виделась их отмена. Такой точки зрения придерживался и обер-прокурор[698].

Но возврат к старому не всем казался наилучшим путем. Разговоры о планируемых изменениях побудили высказаться и «радикалов», желающих «довершения» Уставов 1867 и 1869 гг. Начатый путь, по их мнению, не был пройден до конца, и именно эта незавершенность порождала многие проблемы в духовных школах, да и в обществе: из-за непопулярности духовных академий образованные круги мало интересуются богословием[699].