Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

Беспокойства о порядке в академиях были не напрасны. Период конца 1883 – начала 1884 г. принес в жизнь духовных академий новую полосу нестроений. В КДА один из студентов был арестован за хранение революционных сочинений и бомбы, предоставление ночлега членам террористической фракции[784]. Расследование выявило полное расстройство дисциплины в академии, столичный митрополит винил Совет академии, пользующийся непомерной свободой действующего Устава

[785].

Общее возбуждение студентов сказывалось на их поведении на диссертационных диспутах[786]

. Эти эксцессы дискредитировали важные идеи Устава 1869 г. – «вольный» 4-й курс и публичные диспуты, – что подтверждало пользу введения нового Устава.

Таким образом, работа Комитета 1882 г. еще раз подтвердила, что оценка результатов Устава 1869 г. была неоднозначной. Разность мнений по ключевым вопросам даже малочисленного, специально подобранного, Комитета свидетельствовала о том, что единого представления о наилучшем устроении высшего богословского образования не было даже в духовно-учебной среде. Тем не менее быстрый отказ от богословской специализации и проявление в дискуссиях двух основных дореформенных тенденций (единого богословского факультета или академии Устава 1814 г., с равноценностью всех наук и посильной борьбой с многопредметностью) показывают, что специализация была неверно построена и недостаточно понята на уровне идеи.

По рассуждениям членов Комитета видно, что под «специализацией» они понимали в основном борьбу с многопредметностью высшего духовно-учебного курса, а не специально-углубленное изучение определенных богословских направлений. Такое понимание делало неизбежным переведение всех важных богословских предметов в разряд общеобязательных и оставление в разряде «специальных», то есть предметов по выбору, более частных богословских и общеобразовательных предметов. Это приводило к потере самого смысла «специализации», как углубления в определенную область богословия. Бывшие отделения, при такой постановке, неизбежно должны были выродиться в группы предметов (формируемых по остаточному принципу), которым не нашлось места в числе общеобязательных. Естественно, групповое изучение делается побочным.

Таким же образом потерялась идея специально-практических занятий на старшем курсе. Члены Комитета не видели в этих занятиях попытки принципиально иной – специально-научной – постановки изучения наук, уже пройденных в основном – фундаментальном – курсе. Выпускной курс в постановке Устава 1869 г. члены Комитета рассматривали лишь как возможность написания магистерской диссертации, оборачивающуюся для большинства студентов лишь неоправданным сокращением учебного курса до трех лет, ранним – незрелым – кандидатским сочинением, пустым провождением времени на 4-м курсе. Специальное углубление в богословскую науку – удел немногих, и члены Комитета более разумным считали предоставление этим немногим такой возможности в виде стипендиатского года. Члены Комитета так и не рассмотрели возможности одновременного вхождения главных богословских наук сразу в два разряда – общеобязательных и специальных, хотя они и были недалеки от этой мыли. Соответственно, ими не рассматривалась возможность разной постановки изучения этих наук – в основном, фундаментальном, курсе и – в специально-научных занятиях. Не ставился и вопрос о соотношении богословия учебного и научного.

Сохраняли члены Комитета и традиционность взглядов на общеобразовательные науки в академиях. О каждой науке решался вопрос: оставить ли ее в учебном курсе академии, сделать ли общеобязательной или предоставить выбору студента, но не ставится вопрос об особой постановке этих наук в высшей богословской школе как вспомогательных для богословия, как специально научно развиваемых.