Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

Гораздо большего внимания удостоился вопрос о миссионерском отделении при КазДА[745]. Представитель КазДА профессор Бердников передал настойчивые просьбы корпорации об открытии миссионерского отделения[746]

. Но увеличение числа кафедр было связано с вопросом денежным. Исход дела решила готовность обер-прокурора К.П. Победоносцева содействовать этому предложению с материальной стороны, выраженная им через И.А. Ненарокомова. Было решено открыть при КазДА миссионерскую группу, параллельную двум богословским группам, на тех же основаниях.

Дискуссию вызвал вопрос о постановке занятий на 4-м курсе. Было решено единогласно упразднить постановку этого курса в том виде, в каком она существовала по Уставу 1869 г., но мнения разошлись при обсуждении вопроса о принципиальной возможности специальных занятий студентов. В результате было решено ограничить специальные занятия написанием курсового сочинения, как это было при Уставе 1814 г., причем писаться оно должно было параллельно обычным занятиям[747].

Одной из самых серьезных проблем была организация самого учебного процесса: посещение лекций, самостоятельные занятия студентов, репетиции, экзамены, семестровые сочинения и проповеди. По мнению некоторых членов Комитета, Устав 1869 г., делая акцент на специализации и на самостоятельных научных исследованиях, умалил значение систематического образования и обычного учебного процесса. Студенты, пишущие сочинения, особенно кандидатские, игнорировали лекции, и ущербность образования усиливалась. Решено было настоять на обязательности посещения лекций. Чтобы побудить студентов заниматься освоением лекционных курсов в течение учебного года, запланировали методическое нововведение: выдавать студентам программы лекционных курсов в начале года.

Длительную дискуссию вызвал вопрос о сочинениях: эта былая гордость духовной школы вызывала последние годы немало нареканий. Было высказано две крайние точки зрения – совсем отменить сочинения или вернуться к старинной системе их большого числа, – но сошлись на умеренном решении Устава 1869 г.: 3 сочинения в год. Но исправили ошибку Устава 1869 г. и ввели вновь обязательные проповеди, формирующие стремление студентов к духовному служению[748].

Наибольшее разногласие вызвал вопрос о разрядных списках. Система 1869 г. – балловое оценивание успехов по наукам и по поведению – большинством голосов была признана стимулирующей слишком слабо.

Система научной аттестации, введенная реформой 1869 г., была признана полезной для развития богословской науки[749]. Однако некоторые ее элементы так и остались проблемными: специализация ученых степеней, публичные защиты диссертаций, студенческое магистерство. Вопрос о специализации ученых степеней подразумевал два подвопроса: старый – об ученых степенях по небогословским наукам, новый, обусловленный развитием специальных богословских исследований, – о дифференциации богословских степеней. Небогословских степеней решили не просить, вспоминая отрицательный опыт Комитета 1868 г.[750]

Но в богословской области решено было выделить церковную историю и церковное право, причем не только на докторском, но и на магистерском уровне[751].

Существенно сократившееся число магистров богословия при Уставе 1869 г. ставило вопрос о слишком строгих условиях их получения. Члены Комитета считали, что позиции, завоеванные богословской наукой, нельзя сдавать. Но решение о преобразовании выпускного курса переносило кандидатскую работу на 4-й курс, и вставал вопрос о времени написания магистерской диссертации. Обязательность кандидатской степени для всех выпускников означала окончательный вынос магистерской степени за пределы учебного курса, то есть отнятие у большинства выпускников возможности ее получения. Большинство членов Комитета решили, что система Устава 1869 г. более основательна: каждая ученая степень должна получаться отдельно, в порядке постепенства, и требования должны увеличиваться с повышением степени.

Наиболее болезненным оказался вопрос о диспутах[752]. Диапазон мнений был велик: от высоких похвал до категорического отрицания всякой пользы. Мнение большинства – магистерские диспуты преобразовать в коллоквиумы, с официальными оппонентами и в присутствии Совета, а докторские упразднить, довольствуясь письменной рецензией, – не убедило четверых сторонников диспутов, подавших особое мнение.