Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

Таким образом, несмотря на все разнообразие высказываемых предложений и альтернативных мнений, в основном члены Комитета были едины: 1) подтверждали успешность системы специализации преподавателей, внося элементы корректива и усовершенствуя (система подготовки преподавательских кадров, система научной аттестации); 2) в понятие целостного богословского образования они включали, по возможности, большую часть наличных богословских и философских наук, без внутренней их структуры и иерархии, и не видели необходимости в специальном углублении в определенную область богословия, считая вполне достаточным их изучение в фундаментальном варианте; 3) считали наиболее адекватной формой высшего духовного образования традиционные лекционные курсы, письменные работы и проповеди, усовершенствуя лишь контроль за усвоением знаний в виде школьных «репетиций», и не видели необходимости в специальной научной подготовке в виде каких-либо практических занятий, специальных курсов, научных семинаров (заявленных, но практически не реализованных уставом 1869 г.); 4) рассматривали общеобразовательные – «светские» – науки как необходимую «нагрузку» на академии ввиду ее педагогической задачи или как средство расширения кругозора студентов, и не видели в них (за исключением философских наук) необходимых вспомогательных орудий, знаний, следовательно – не ставили вопроса об их специальной постановке, соответствующей месту в высшей богословской школе.

Окончательный вариант Устава духовных академий 1884 г., после всех пересмотров и переделок, претерпел некоторые изменения по сравнению с проектом 1882–1883 гг.[787]

Состав тематических групп был изменен, и это довело до логического завершения начатый Комитетом процесс – упразднения самой идеи специального изучения основных богословских наук (§ 99). Группы 1884 г. предлагали выбору студентов науки общеобразовательные – филологические и исторические, – с незначительным добавлением «второстепенных» богословских[788]. Как и в первой «специализации» 1810 г., это групповое изучение не могло в полном смысле слова называться «специализацией», ибо имело в виду лишь борьбу с многопредметностью. Само определение групповых наук, как менее важных, обусловленных лишь прикладным значением академий как педагогических институтов, превращало введенную Уставом 1869 г. идею богословской специализации лишь в неизбежное зло, не имеющее самостоятельного положительного значения[789]

. Устав 1884 г. ставил акцент на образовании, подчеркивая, что научное развитие богословия не должно вторгаться в структуру учебного богословия.

Общеобязательный курс в окончательной редакции Устава был еще расширен переведением в него из числа групповых предметов библейской истории, патристики, церковной археологии и литургики (при этом библейская история была соединена со Священным Писанием)[790].

В КазДА, как и планировал Комитет, учреждалась группа миссионерских предметов. Особое значение КазДА, закрепленное теперь уставным порядком, подробно оговаривалось в комментариях к Уставу. Новый Устав поощрял академию в ее деятельности по подготовке образованных миссионеров, преподавателей, переводчиков, а также в разработке научных принципов миссиологии и руководстве практическим развитием миссионерства.

Устав 1884 г., как и Устав 1869 г., подразумевал определенную гибкость: за Советами академий сохранялось право вводить и новые предметы, свыше указанных, и делать прочие изменения в учебной части, с разрешения Святейшего Синода (§ 104). Но Устав не оговаривал, насколько значительны могли быть эти изменения.

В устройстве учебных занятий был в целом сохранен вариант проекта: четыре года общего обучения, выпускное сочинение на четвертом году, непременно на тему богословского содержания (§ 116, 125). Корпорациям предлагалось обратить особое внимание на руководство студентами при написании сочинений, при оценке успехов и сравнительного достоинства студентов отдавать некоторое преимущество достоинствам сочинений перед устными ответами[791]

.

Особые магистерские экзамены отменялись. Публичная защита магистерских диссертаций сохранялась, но с ограничением ее «публичности»: лишь в присутствии Совета академии и приглашенных Советом лиц (§ 136)[792]. Было одно новое, по сравнению с проектом, положение: Устав 1884 г. передавал утверждение в магистерской степени Синоду, причем представляться должны были и сами диссертации, и отзывы духовных академий на них. Докторские публичные защиты отменялись: докторант уже доказал научную состоятельность и приобрел известность, к тому же диспут не удобен для лиц, занимающих видное место в церковной иерархии[794]. Было введено различие докторских степеней: богословия, церковной истории и канонического права (§ 141)[795].