Выжившие хотят спать

Иван принюхался. Чай. Он уже слышал, что запасы чая в Братстве есть и немалые, но выдают его людям редко – запасы его не безграничны. Наверняка Старший и охранники баловали себя старым добрым напитком гораздо чаще. Иван был уверен в этом.

– Спасибо. Чай кстати.

Отец Глеб, просыпаясь, смешно замычал. Сон отпускал его с трудом – наверняка он заснул меньше часа назад, когда втроем со Старшим они пришли сюда.

Старший, усмехнувшись, покосился на Глеба, перевел взгляд на Ивана.

– Думаю, у тебя есть вопросы ко мне.

Иван кивнул. Старший думает! Он знает, что Иван искал его, вопросы не могли не возникнуть. Он ждал, молчал и Старший, как будто о чем-то задумавшись.

Полина присела на корточки рядом с Анной, заглянула в глаза, коснулась пальцами ее щеки. Точно так же она изучила лицо Грэга, повернулась к Ивану. Старший следил за ней и реакцией Ивана. Глеб, моргая, протирал глаза. Полина кивнула, отступила в сторону, покосилась на Грэга.

– Ну, как? – спросил ее Старший.

– Грэгу на сою завтра нельзя.

– Остальные в порядке?

Полина кивнула, ее взгляд задержался на Еве.

– Что это значит? – спросил Иван.

– У некоторых на обработке сои наступает реакция. Для них мы делаем паузу, они работают только со злаками. Пока их состояние не восстановится.

Иван посмотрел на Грэга – тот уже спал.

– Какая реакция?

– Ничего серьезного. Если продолжить работу, возможна головная боль, головокружение, тошнота. Если же человека от работы освободить, все восстанавливается.

– И что с Грэгом?

– У него покраснели глаза, – сказала Полина. – Пошла сыпь на лице. Пока еще незаметная, она скоро пройдет.

– У нас с Анной все в норме?

– Да. Как только у вас начнутся похожие симптомы, вас освободят от работы с соей.

– Твою мать! – Иван встал, пошатнулся, расхаживать было негде – тесно – и он снова сел. – Освободят от работы? Такое чувство, что мы кому-то обязаны жизнью и выплачиваем долги.

Старший поднял руку, требуя возможности говорить.

– Мы выживем лишь благодаря дисциплине. Если каждый будет делать, что захочет, поверь, выйдет бардак и братоубийство. Вариант один: подчиняться какой-то власти.

– Которую представляете вы с охранниками?

Старший криво, недобро улыбнулся.

– Давай не будем выяснять, кто и чего достоин. Прими теперешнее положение вещей, как данность. Если сейчас мы начнем что-то менять, устроим какие-то выборы и вече, это породит лишь хаос. А так… ты со своей женой в безопасности, у вас есть еда, питье. Нужно работать, но это нормальная человеческая жизнь. А как ты хотел? Лежать, спать и ничего не делать?

– Я этого не говорил.

– А что ты говорил?

– Если ваша соя опасна, почему вы ничего нам не сказали? Отправили, как рабов, и теперь, когда с Грэгом что-то происходит, вы соизволили заговорить. Почему все вокруг молчат? Чего-то боятся? Это вы их запугали?

Отец Глеб кашлянул.

– Сын мой, ты…

– Постойте, отец Глеб! – перебил его Старший. – Пока не вмешивайтесь, иначе этот разговор никогда не закончится.

– Ладно-ладно, умолкаю.

Старший посмотрел на Ивана.

– Слишком много вопросов, целый список. На них можно ответить только в строгом порядке.

– Буду признателен за ответы, – Иван занервничал: ситуация выходила из-под контроля.

Анна зевнула, улеглась и заснула. Иван с трудом подавил зевок. Полина теребила полы своего халата, ее взгляд блуждал по вагону. Отец Глеб уставился, улыбаясь, на спящую Еву.

– Соя не опасна. Опасно вещество, которым мы отпугиваем крыс. Это – необходимость. Любой организм сопротивляется опасностям и посерьезней. Если воздействие не постоянно, ни с кем ничего не случится.

– Завтра вы нас снова отправляете на сою. Меня и Анну.

– Как только у вас появятся малейшие признаки воздействия, вас туда не пустят.

– Как долго ждать этих малейших признаков?

– По-разному. У нас есть люди, на которых обработка вообще не действует. Они по-прежнему живы-здоровы.

– И работают на сое каждый день?

Старший подавил злость, исказившую его лицо.

– Почти. Иногда мы даем им отдых.

– Великодушно с вашей стороны.

– Твоя ирония неуместна. Соя – это нечто. С ее помощью мы решим проблему припасов. Никто не знает, как долго мы сможем выращивать злаки. Здесь тебе не наверху. Лучше подстраховаться, – его лицо передернуло. – И раз вы здесь, раз вы с нами в одной упряжке, будь добр, не жалуйся. Все работают, так помоги людям!

– Это все ответы?

– Что еще надо?

– Как быть с тем, что все молчат, никто ничего не отвечает, если рядом другие люди, особенно охранники?

Старший ответил не сразу. Даже отец Глеб оглянулся на него, прервав любование Евой. Старший рассматривал Ивана, словно изучал его, пытаясь выяснить, с какой стороны выгодней нанести первый удар.

– У нас тут дисциплина, никто не должен болтать вместо того, чтобы работать, но даже не в этом дело.

– В чем же?

– Люди устают, но по-другому нельзя. Лишние слова – растрата энергии. Не только слова, но и тревога, ненужные умственные терзания, все это забирает силы. Те, кто живут в Братстве дольше вас, знают об этом. Когда ты пробудешь тут месяц, два, полгода…

– Полгода?!