Выжившие хотят спать

Ева вскочила. Она была растеряна. В этой мысленной суматохе она больше поражалась, как Анна решилась на удар (она могла его убить!), нежели думала, какую выгоду можно извлечь ей самой. Грэг, сжимая голову, стонал.

– Беги! – крикнула Анна.

Она поспешила к Еве. Она шаталась, как будто это ей ударили по голове.

– Аня, я…

– Беги же!

Анна на ходу схватила рюкзак Грэга, раскрыла его, что-то вытянула.

– Аня!

– Возьми консервы, нож… вот…

– А ты?!

– Не бойся!

– Он убьет тебя!

– Он меня не тронет! Иди же! Мне надо глянуть, что с ним.

Анна оглянулась. Грэг стоял на коленях, держась за голову, и медленно раскачивался из стороны в сторону. Анна одела рюкзак Еве на спину, вытолкала ее со двора.

– Прости меня, Аня, прости за то…

– Ты меня прости. Спасибо за все!

– Тебе спасибо. Тебе!

– Найди Ивана!

– Да, да, я найду его, обещаю.

– Я всегда буду о тебе помнить.

Она с силой толкнула Еву в спину и поспешила к Грэгу, который пытался встать. Ева оглянулась на нее лишь раз. Нужно спешить. Чтобы жертва Анны оказалась не напрасной.

15

Чертов старик появился снова. Иван видел его краем глаза, голова сама собой поворачивалась в его сторону, а это было растратой энергии.

Старик ничем не мешал, но его присутствие – еще больше его ухмылка – раздражали. Кроме того, он постоянно исчезал, что раздражало еще сильнее. Иван не понимал, видит ли он один и тот же дом, на пороге которого сидел этот странный тип, или же старик незаметно перемещался по мере того, как шел вперед, вернее, плелся сам Иван. Чтобы выяснить такие детали, нужно напрягаться, а Иван чувствовал: он на пределе.

В какой-то момент Иван заметил: крыльцо, где сидит, старик, по-прежнему из трех ступеней. Ивана замутило, он закрыл глаза. Старик, его ухмылка, ступени, на которых он сидел – все говорило о том, что Иван топчется на одном месте. Иван открыл глаза, пытаясь сохранить равновесие. Не может быть! Иван был уверен, что здания на другой стороне, там, где не мелькал старик, меняются. Иван прошел уже не один дом! Справа, где появлялся-исчезал старик, чуть впереди, дома тоже менялись.

Вот крыша, от которой кое-что осталось, раньше она была провалена. Вот фасад бледно-зеленого цвета, сейчас был бурый, грязно-черный, псевдо-коричневый.

Старик опять появился где-то на периферии зрения.

– Прекрати.

Иван вздрогнул, скосил глаза в сторону и не сразу осознал, что слышал собственный голос – хриплый шепот, отдаленно напоминавший нормальные человеческие интонации. Понадобилось определенное усилие, чтобы понять: Иван сказал это старику на крыльце. Казалось, он раздвоился, наблюдая за Иваном-актером, на то, чтобы понять смысл сказанного, самому Ивану теперь необходимо время. Отчасти это было забавно. Если бы ни страх, ни потребность идти вперед, он мог бы встать и насладиться новым опытом.

Впрочем, главное – он идет вперед, чего бы это ему ни стоило. Плевать он хотел на старика и его крыльцо, доказательств, что он все еще движется, у него хватит. Иван сосредоточился на цвете домов, которые он медленно, но верно оставлял позади. С цветом было легче – не надо вглядываться в детали типа количества ступенек, целостности крыши или стен.

Не сразу он понял, что удивляется: перед ним был оранжевый фасад, а следующий дом был окрашен в пунцово-пурпурный. Оба – идеально сохранились, ни малейших пятен. Иван снова наблюдал за Иваном-актером, удивление, как чужая вещь из рук в руки, медленно передалось ему, но теперь в этом не было ничего забавного. Лишь смутная подоплека, – Иван никак не мог осознать какая – зловещая и отдающая неприятным душком. Ему вдруг стало тяжело, очень тяжело, но сквозь сумрак, надвигающийся на его рассудок, Иван понял: цвет дома выглядит необычным для зданий этой местности в Прежней Жизни. Неужели кто-то (каков шутник!) поселился здесь или просто выкрасил парочку домов в невообразимые цвета? Ради поднятия собственного настроения?

Плач младенца был тихим, едва различался, но звук вынудил Ивана обернуться. Пусто. Лишь дома – неповрежденные крыши, фасады яркой расцветки. Когда они здесь появились? Он не заметил, как вошел в новый квартал? Мысли текли медленно, как остатки варенья из перевернутой банки, нехотя, но Иван все еще боролся. На периферии сознания промелькнуло лицо Евы, испуганное, напряженное. Иван зарычал, склонив голову вперед, сделал пару шагов. Его пошатнуло, но он снова пошел вперед. Он дойдет! Нечто уже бомбардирует его уставший, готовый сдаться мозг, но сам Иван не собирается сдаваться! Он должен спасти ее и себя! Он выдержит столько, сколько понадобится!