VZ. Портрет на фоне нации

Зеленский говорит много, обращается к украинцам и мировому сообществу почти ежедневно, честно отрабатывая главную функцию короля-нарратора — рассказывать, как и что. Перечислим его основные риторические приемы на материале обращений последнего года, сделаем это максимально нейтрально, поскольку ораторские приемы могут и должны быть спекулятивны: у Зеленского есть конкретная задача — привлечь на свою сторону как можно больше лидеров, денег и рядовых сочувствующих, а заодно поддержать в украинцах дух готовности ко всему и на все. В любви и на войне, сказал Джон Лилли и повторяют все, кому не лень, бесчестных приемов не бывает; в каком-то смысле все они спекулятивны, но деваться некуда.

   1. Зеленский любит подчеркивать, что Украина решает проблемы всего мира, что российская агрессия — не только украинская беда, что Украина защищает от непредсказуемого агрессора, вооруженного ядерными ракетами, всех жен и мужей, детей и стариков. Россия, напротив, настаивает на локализации дискурса, тоже прием очень старый (и довольно грязный): оставьте, это спор славян между собою и т.д. «Выпивайте и закусывайте, папаша, пусть вас не волнует этих глупостей». Зеленский и его команда преуспели в популяризации главного нарратива: это никак не спор славян, это передний край борьбы мировой архаики с мировым же модерном. «Любая война — это всеобщий мировой вызов, это угроза миру, а не страдание только того, против кого эта агрессия» (Обращение к ассоциации американских государств 22 июня 2023).

Больше того: Зеленский умудряется представить будущее восстановление Украины — как опять-таки глобальную задачу. В этом будет финансово участвовать вся Европа. («И, конечно, я благодарю Швейцарию, Германию, Францию, Италию — каждую страну, где мы согласовывали ключевые принципы по восстановлению»). Украина обещает превратиться в общеевропейскую, а то и всемирную стройку, поработать на которой — из соображения материальной выгоды, интереса, престижа — поедет молодежь всей планеты. Украина имеет шанс впервые в мире, опять-таки при интеллектуальном и финансовом участии всего мира, построить коллективную утопию, идеальное государство. России было трудней — ей пришлось себя разрушить «до основанья, а затем» (и разрушила она, как всегда, далеко не все — все самое отвратительное, и прежде всего тайная полиция, осталось в неприкосновенности). Зеленский не устает прельщать украинского и всемирного слушателя этими картинами европейской утопии, потому что разрушительную часть работы сделала Россия. Украина — хотя бы и против собственной воли — многое обречена начинать с нуля, но ведь в мире очень сильна усталость от неразрешимых конфликтов и кризисов. Разрушенная Украина — идеальная строительная площадка. Все мы помним фразу Эмерсона «Каждая стена — дверь». Из риторики Зеленского (вынужденной — но как еще примириться со зрелищем разрушенной страны?) мы можем усвоить: каждая руина — стройплощадка. «Ключевой украинский принцип — простой и справедливый, а именно: ни одной руины в Украине не останется. Все отстроим, все восстановим, и уже точно знаем, какие шаги, в каком тайминге и какими силами нужно предпринять».

Зеленский не устает напоминать миру, что всем нам предстоит строить коллективную утопию, к созиданию которой будут допущены решительно все, даже русские, доказавшие свою антивоенную позицию. С чем бы в литературе это сравнить? Это будет — а так и будет! — что-то вроде коллективной стройки аквалидного завода в повести Шефнера «Девушка у обрыва»: