Взрослый театр

В головах у вас мысли без затей,В головах у вас мысли про парней,В жилах ваших кровь бродит, как вино,А в умах парней – мысли про одно.Девочки мои, это бродит кровь,Это баловство, это не любовь,Я уже влюблялась много лет тому.Я не пожелаю это и врагу.Думала ли я, что так трудно жить,Шить, варить, стирать, денежки копить.Девочки мои, это бродит кровь,Это баловство, это не любовь,Знали б вы, как мне хочется тепла,А моя душа выжжена дотла.

Мне нельзя любовь в сердце допускать —Я с тремя детьми женщина. Я – мать!Дурочки мои, это бродит кровь,Это баловство, это не любовь,Девочки мои выросли уже.Вам уже пора думать про мужей.Вам уже пора заводить детей,Шить, стирать, кормить, не смыкать очей.Вам пора копить денежки к деньгам,А не про парней думать по ночам!Девочки мои, это бродит кровь,Это баловство, это не любовь,

Игра в карты становится шумнее и забористее.

Честер – А мы так!

Том – А вы вот так!

Фил – А мы так?

Честер – А мы вот так!

Том – Сколько на кону?

Фил – Дюжина пива!

Том – Сколько?

Честер – Дюжина!

Том – Тогда – вот так!

Входит Грей.

Все присутствующие поворачиваются в его сторону. Он снимает шляпу. Подходит к столику и садится.

Хин Меннерс уже успевает смахнуть со стола крошки и подобострастно ждет заказ от уважаемого незнакомца.

Грей (Хину Меннерсу) – Вы, разумеется, знаете здесь всех жителей. Меня интересует имя молодой девушки в косынке, в платье с розовыми цветочками, в возрасте от семнадцати до двадцати лет. Я встретил ее неподалеку отсюда. Как ее имя?

Хин Меннерс – Гм! Это, должно быть, «Корабельная Ассоль», больше быть некому.

Грей – Ассоль? (Грей выпрямляется и чуть было не позволяет себе вскочить) Ай да старик, ай да сказочник! (Хину Меннерсу) Значит, Ассоль, говорите?

Хин Меннерс – Именно, уважаемый господин. Именно. Такое у нее дурацкое имя. Она полоумная.

Грей (берет себя в руки) – В самом деле? И как давно?

Грета (включается в разговор) – Да сколько мы ее помним – всегда была полоумная!

Майра Меннерс – А как же иначе? Разве человек в здравом уме будет задаром отдавать последнее? Только чокнутые, ясное дело!

Луиза – А еще она с цветами и птицами разговаривает – я сама видела!

Грета – И жуков зовет по имени-отчеству.

Луиза – А когда говорит, так и не поймешь – сразу – чего у нее на уме?

Майра Меннерс – Явно – чокнутая!

Грета – А я однажды в нее камень бросила, так она мне в ответ, знаете что? Улыбнулась! Представляете? Улыбнулась и помахала рукой! Вот и я говорю: просто дурдом по ней плачет!

Майра Меннерс – А чего вы хотели? Чтобы у этого ведьмака Лонгрена родилась нормальная дочь?

Грей – Ну, а Лонгрен чем вам не угодил?

Грета – Этот-то? Да он… Он…

Майра Меннерс – Он мужа моего Гарри Меннерса утопил и вдовой меня сделал. С тех пор так и мыкаюсь с тремя сиротками.

Фил – Ты-то мыкаешься? Побойся Бога, Майра! Ты с тех пор как сыр в масле катаешься!

Честер – Да и девчонок своих ты без мужа прижила, кто этого не знает?! За деньги к старому мельнику разве не ты ходила?

Майра Меннерс – Да вы-то, вы-то откуда знаете, каково живется бедной вдове?!

Честер – Это ты – бедная? Да ты с нас по три шкуры за день спускаешь, да еще и пиво разбавляешь! Вон, Том не даст соврать!

Том – Точно, разбавляет!

Майра Меннерс – А у тебя изо рта воняет!

Том – А у тебя зубы кривые!

Майра Меннерс – А от тебя жена сбежала!

Том – А у тебя одна нога тоньше другой!

Майра Меннерс – А ты видел?

Том – А мне старый мельник рассказывал!

Майра Меннерс – Да ты… да ты… Чтоб ты сдох, висельник недорезанный!

Майра Меннерс вцепляется Тому в волосы, Честер и Фил пытаются ее оттащить.