Ýòêèíä À. Âíóòðåííÿÿ êîëîíèçàöèÿ (Áèáëèîòåêà æóðíàëà «Íåïðèêîñíîâåííûé çàïàñ») - 2013.djvu

«Капитанскую дочку» надо перечитывать в сравнительном контексте таких событий, как более позднее восстание сипаев в британской Индии (1857), которое сейчас называют Первой войной за независимость. В британских нарративах о восста­нии сипаев обычен мотив ужасных казней и изнасилований, которым подвергались англичане и англичанки в крепостях, захваченных повстанцами (Sharpe 1991). То же мы видим и в «Капитанской дочке», с одним исключением: Машенька, за­хваченная Пугачевым, остается цела и невредима. На фоне жуткого насилия, натурально показанного Пушкиным, отсут­ствие насилия в отношении желанной всеми Машеньки явля­ется своего рода минус-приемом. Честь героини критически важна не только для героев повести, но для всей ее конструк­ции. Спасая Машеньку, Пушкин дает ей возможность расска­зать о своей истории самой императрице, призывая ее — и чи­тателя — к милости к восставшим и павшим. Сюжет полон перемещений в культурном пространстве, но самое невероят­ное из них — сначала в самый низ бунтующего народа, потом в самый верх имперского порядка — осуществляет женщина. Читатель, знавший реалии крестьянских бунтов, понимал нео­бычность фабулы и, соответственно, мог оценить ее идеологи­ческое значение.

Непроницаемая для имперской власти провинция подчиня­ется своим правилам обмена, и это касается насилия в той же степени, что и богатства. Во всем тексте «Капитанской дочки» туземные обряды дарения взаимодействуют с рационализмом и правосудием имперского государства, давая им проверку боем. Выявляя эти два конфликтующих принципа, Пушкин пытается найти равновесие между ними. Первый дар в этом романе — пушнина. Гринев жалует Пугачеву заячий тулуп: «Бро­дяга был чрезвычайно доволен моим подарком».

Как в исследованиях Марселя Мосса из жизни маори, так и в примерах Пушкина из жизни казаков, дар принуждает к отда­че не в силу внешнего закона, но потому, что вещь — заячий тулуп — несет в себе часть своего владельца и эта часть долж­на быть возвращена. Два автора — Пушкин и Мосс — почти в равной мере амбивалентны в отношении описываемых обы­чаев: лучше ли правосудие и расчет, чем милосердие и дары? В туземных обрядах, как и в обычае потлача, каждый ответный дар больше предыдущего. В ответ на заячий тулуп Пугачев да­рит Гриневу жизнь и лошадь, а плюс к тому овчинный тулуп. Начиная другую цепь дарений, Пугачев дарит Марье Ивановне честь и дарит девушку Гриневу. В ответ Гринев «пламенно» же­лает спасти его голову, и вместе с Машенькой они будут мо­литься о спасении его души. Как формулировал Мосс, дар — это способ «купить мир», тот самый мир, что в цивилизованном обществе обеспечивается государством (Mauss 2002; Bethea 1998). Вернувшись в цивилизацию, Гринев попадает под суд. Оставаясь в мире даров, Машенька просит у Екатерины «мило­сти, а не правосудия». Она получает не только милосердие, но, по правилам ритуального дарения, еще и приданое. Машенька и Гринев спасены и сочетаются законным браком, а Пугачева судят и казнят на эшафоте. С точки зрения героев, автора и

многих читателей, Пугачев был преступником, которого каз­нил правый суд. Законный конец бурной истории останавли­вает порочный круг насилия, символизирует восстановление гражданского мира и обещает жизнеспособность колониаль­ного порядка. Пушкинский компромисс удался: воображением поколений будут владеть и чернобородый, непостижимый Пу­гачев, и милосердная, справедливая императрица. «Капитанс­кая дочка» впервые воплотила ужас перед русским бунтом и овеществила столь же знакомую «чару», исходившую от наро­да (Цветаева 2006).

Почва и жертва

Творчество Достоевского можно расположить между дву­мя историческими жертвоприношениями: инсценировкой его казни в 1849 году и цареубийством 1881 года, до которо­го он лишь немного не дожил. Однако в его романах жертва­ми чаще оказываются женщины. В «Преступлении и наказа­нии» (1866) студент убивает ростовщицу и ее сестру. Тема женского страдания соотносится с другим персонажем — проституткой. Сонечка, жертва социальной несправедливос­ти, противопоставлена жертве убийства, процентщице. Стра­дает одна, погибает другая, но обе они — женщины. В «Идио­те» (1868) эти темы возвышаются и смешиваются. Кульминацией романа становится убийство Настасьи Филип­повны, в которой две черты русских героинь — красота и страдание — доходят до пределов возможного.

В романе три основных персонажа: князь Мышкин, Человек Культуры; купец Рогожин, Человек из Народа, и Настасья Фи­липповна, Русская Красавица. Действие происходит в Петер­бурге, куда Мышкин, князь из Рюриковичей, является из Швей­царии, а Рогожин — из глубин русской мистики (его семья связана с сектой скопцов). Загадочная динамика отношений между Мышкиным и Рогожиным в лабораторном виде пред-

362