Your Mistake

Они были изобретательной, неутомимой парой; их танго заставляло затаить дыхание, застыть, забыться, так было хорошо, и страстно, и больно, ощутимо больно за двоих, не нашедших понимания за столько лет, но Курт что-то шептал Анне на ухо, и та едва заметно улыбалась, и танец был всего лишь средством переговорить без свидетелей.

«Я его прогнал, и вот теперь он соглашается на все ее условия! – в дикой панике думал я. – Я его прогнал, он этого и добивался, и вот теперь… теперь…Шлюха проклятая!»

Курт прогнул герцогиню, придерживая правой рукой идеальную голову с лихо закрученной копной черных волос, снова что-то прошептал на ухо, еще и еще, а когда выпрямился и на миг отпустил ее, леди качнулась, точно от пережитых эмоций перехватило дыхание.

Или?..

Слайт сделал шаг вперед, но лорд подхватил партнершу на руки и закружил, закружил, скользя по клеткам паркета, светлым и темным, как на шахматной доске, и все что-то шептал, горячо, страстно, Анна дрожала в его руках, но была жива, была в сознании, и когда Курт поставил ее на ноги, лишь краткий миг цеплялась за его плечи и завершила танец тремя отточенными па.

Собравшиеся гости не могли сдержать восторга, танцоры поклонились по всем правилам этикета, и Мак-Феникс проводил партнершу к ожидавшему на возвышении брату и сыну.

Только теперь я обратил внимание на Альберта: в глазах у юноши стояли злые слезы. Он ненавидел брата, ненавидел мать. Рядом был Роб Харли, но что он мог поделать с болезнью своего возлюбленного? Что?

Какая похожая ситуация!

Кем был в нашем танго стройный мальчик в черном, сказочный принц зачарованного королевства? Кем он был в этой истории? В этой кровавой бойне, которую видел едва ли не с рождения?

Анна пришла в себя после танго и улыбнулась своим гостям. Она была так довольна случившимся, так радовалась сыгранному эпизоду, точно окончательной победе, что даже позволила себе два-три торжествующих взгляда в мою сторону.

Чтобы отвлечься, я отыскал Слайта, не выпуская из поля зрения Мак-Феникса.

– Что скажешь, старина? – спросил я у Фрэнка.

– Стервец, а? И ведь напугал, я в жизни так не пугался, у меня было чувство, что сейчас он придушит ее на глазах у изумленной публики, просто шею свернет и скажет с невинным видом, что несчастный случай и миледи оступилась!

– И у меня… Слушай, Фрэнк, они здорово разозлили Альберта.

– Ага, я вижу, мальчик едва держится, бедняга.

– Следите за Альбертом, Фрэнк, этот мальчишка не совсем нормален и по-своему влюблен в брата, он может быть нашим клиентом, нашим маньяком, он явно идеализирует брата и ненавидит его любовниц.

– Только любовниц, дружище? Любовников он обожает? Не сердись, это я про Харли.

Мы помолчали, внимательно изучая залу.

– Смотрю я, многие любят милорда, а, Джеймс? Роковая фигура, ты так не считаешь? Ладно, ладно, молчу. Только… Когда убили Сандру Тайлер, Альберт был пятнадцатилетним сопляком. Думаешь, это реально? Чтобы хрупкий мальчик взял в руки нож и так по-глупому сорвался?

– А ты сомневаешься? Ты посмотри на них со спины: они похожи, истинные Бьорки! Скопируй реакции Мак-Феникса на его брата: вспыльчивость и мстительность у них в крови. И потом, кого еще способен покрывать и прикрывать милорд, как не родную кровь?

– Ага… Так, стоп! Джеймс, перестань навязывать мне версии! Все, замолчали, не отвлекаемся и наблюдаем.

Мы постояли, скрашивая наблюдение поднесенной икрой и бокалом шампанского. Потом я улыбнулся:

– Знаешь, Фрэнк, а ты сказал, пожалуй, дельную вещь.

– Да ну? В кои-то веки, да, Патерсон?

– Не передергивай! Но понимаешь, это правда: Курт бы свернул ей шею. И всем остальным. Задушил своими руками и словил бы от этого кайф. Альберт не смог бы, слабому человеку нужно оружие. Нужен нож, карающий меч, жреческий символ.

– Слабому человеку, Джеймс, – поправил Слайт, – нужен не нож, а яд. Чтобы убить ножом, нужна немалая сила, не физическая, нет, духовная.

– Или состояние аффекта.

– Да, ты прав. Но после этого, как правило, приходят к нам и каются в грехах.

– Если рядом нет человека, готового помочь, спасти. Умеющего заметать следы, способного встать под удар, под подозрение, но уберечь единственного брата от тюрьмы.

Слайт обдумал информацию и, наконец, кивнул:

– Я понял, Джеймс. Очень интересная версия. Бездоказательная, как и все остальные, но… За Альбертом будут следить. Я не верю, чтобы он поднял руку на мать, но за ним проследят.

Я и сам подобрался к Альберту как можно ближе, настолько, что услышал обрывок разговора с Робом Харли:

– Роберт, ты сделаешь это для меня! Во имя нас! Роберт!

– Альберт, ты с ума сошел, любовь моя, только не теперь, я умоляю…

– Ты сделаешь это, Робби, и я стану свободен, наконец-то свободен, я буду твоим, только твоим, подумай, Роберт, никто не сможет разлучить нас!

В этот миг я заметил, что Курт медленно, почти незаметно движется к выходу из залы, и был вынужден оставить интересную мне пару в покое, переключаясь на свой объект наблюдения.