Your Mistake

Роб опрокинул в себя бокал шампанского и ухватил с подноса проходящего официанта виски, утер губы фееричным платком размером с бандану, вынутым из кармана строгого официального костюма. Икнул, прикрывая рот ладонью:

– Ну, ты же видишь его, лапочка, а если не видишь, ты слепец! Хотя какой с тебя спрос, если ты с Курта ревнивого взгляда не сводишь. Знаешь, док, все началось так странно, случайно: я, видишь ли, приехал с поручением от Курта, и…

– Что за поручение, Роб?

– Я помню, что ли?

– А помнишь, когда это было?

– Еще бы, милый, три года назад. Три с лишним года бессрочной каторги.

– То есть, с принцем ты сошелся раньше, чем соблазнился Сандрой Тайлер? Роб, ему тогда шестнадцати не было!

– Ой, солнце, не нуди, было, не было, ты слушай! Приехал – а Анны дома нет, куда-то укатила. Ну, думаю, непруха, придется ночевать. Зашел я, значит, в душ, а там мальчишка этот дрочит. Голый! Ну, знаешь, не сдержался, помог, ладонью и губами, в общем, он в потустороннем ужасе кончил, обмяк в моих руках, и я не устоял. Прям в душе развернул и вставил, а потом ебал три дня без роздыху, ему все мало было.

Я невольно все это представил, глазами Роба. Тонкого хрупкого мальчика, ласкающего себя в душевой. Кто бы устоял перед этим соблазном? Только не Роберт Харли.

– Анна вернулась, в крик, меня пинками, в суд хотела, ты прикинь? Не для того она сына растила! А ведь она его, она, ты понимаешь? Эшли, суку, к нему приставила, чтоб совращал, чтоб зудел, какой прекрасный у Альби братик… Дрянь она, а не мать, сутенерша. И все сразу на меня, родной, и Анна с шантажом, и мальчик этот, и потом Сандра, и Курт… Натворил дел, совсем запутался, скотина я, Джеймс, такая скотина. Думал, не увижу его, подыхал я, не до приключений, а он сам меня нашел, злющий, что я его вроде как совратил и бросил. И все по новой. Душу ему отдал, всю, целиком. Теперь так больно, без души-то, док, и ноет, и зудит, но Альби этого не видит. Он болен, а я попал, я так попал, я сдохну за одну его улыбку.

– Нарочно, да? Зараза ты, Роб, а еще друг!

– А что, похоже? Ты слушай, док, ну может, тогда трахнемся, и нам с тобой полегчает?

– Ох, отвалите вы все от меня! Пойдем лучше покурим, а, Роб? Помираю, курить хочу!

– Больно тебе, Джеймс, я же вижу, что больно!

– Больно, Роб, очень.

– Глупый, ну что себя изводишь, ты перетерпи. Он Анну об стену головкой шарахнет и будет твоим, его на тебе заклинило!

– Мне клин не нужен, Харли, мне нужна любовь.

– Тю! Ну, ты замахнулся, парень. А что ты сделал ради его любви? Что сделал ради своей, не объясняй, я не дурак, хоть пьян, но ради его любви что сделал?

– Роб, я тебя обожаю, но эту тему ты не трогай!

– А дай-ка я тебя обниму, душка доктор, и чмокнемся-таки на брудершафт!

– Роб, руки убери! Да отвали ты, Роб!

– Вот так… А ты боялся!

В общую залу я вернулся, невольно вытирая губы, до которых успел дотянуться пьяный Харли, и в мимолетном взгляде Мак-Феникса, исподволь брошенном на меня, проявилось мрачное бешенство.

Я посмотрел на него с вызовом: обнимайся, мой милый, с Анной, целуй ей ручки, найдется тебе замена. Получай, мерзавец!

Курт отвернулся от меня и улыбнулся Альберту.

Братья вновь обсуждали серьезные вопросы, и я понял, что Харли был все тем же отвлекающим маневром, что и поход подрочить в сортире, только в отличие от сортира пьяный Роб сболтнул немного, самую капельку, лишней информации.

Он познакомился с Альбертом до своей связи с Сандрой Тайлер. А потом Анна продала ему сына за поддержку в игре. Вот уже три года он предает лучшего друга ради его единокровного брата. Как романтично, мистер Роберт Харли, вы достойный представитель этой славной семьи. Педофил проклятый!

Церемониймейстер подал знак, и под звуки волынки все прошли к столам, где накрыли чай, а по центру обеденной залы стоял огромный торт, тот самый воздушно-сливочный, туманный торт в честь Альберта.

Перед десертом герцог Стенвиш взял слово от имени клана.

Я не стану приводить в своих скромных заметках пространную речь лорда, которую дословно передали многие газеты и в которой он сердечно поздравил виновника торжества. Милорд также представил клану меня, как обретенного потомка Мак-Диланов и равноправного члена сообщества, по совместительству друга и врача Габриеля Мак-Феникса. После того, как стихла новая волна поздравлений, приветствий и комментариев, уже в мой адрес, герцог в краткой сдержанной форме сообщил, что Габриель полностью излечился от своей странной болезни, а значит… значит…

Они передавали ему титул. С согласия Анны отдавали замок и земли, все, к чему стремился Курт Мак-Феникс, за что боролся долгие двадцать лет, наконец-то возвращалось к нему, и он сидел, слегка прикрыв глаза, бледный, немного растерянный, он был готов к борьбе, к убийству, к смертной драке, он изнасиловал свою свободу, а ему все отдали добром. Он надорвался, потянув изо всех сил, а канат отвязался, и лорда положило на лопатки.