Your Mistake

И вот я сидел рядом с Куртом, одетым в свитер и потертые джинсы, дозволенные взамен жакета с фениксами, сидел, держал его за руку и смотрел, смотрел, просто насмотреться не мог, понимая, что такую добычу инспектор не упустит, а значит…

Значит, конец?

Арест, тюрьма, следствие… И неизбежное наказание, причем самым мягким вариантом будет принудительное лечение в строгой изоляции. Господи!

Словно услышав мои мысли, Курт приоткрыл глаза и тихо, так, чтоб не расслышал констебль за стеной, спросил:

– Ждать-то меня будешь, Джеймс?

С долей удивления уловив в его голосе довольные нотки, я всмотрелся в лицо Мак-Феникса и не поверил своим глазам: он улыбался!

– Чему ты радуешься?! – яростным шепотом взорвался я. – Ты хоть понимаешь, что тебе грозит?

– Я спросил: ты будешь меня ждать?

– Буду!

– Врешь. Хотя… Лет через пять я выйду из лечебницы спокойным и покладистым. Кем ты меня видишь в своих фантазиях, Джеймс Патерсон? Оксфордским профессором? Об Оксфорде придется позабыть.

– Курт, я…

– Чего ты добиваешься? Так хочешь меня посадить?

– Я?! Заткнись немедленно, придурок! – снова зашипел я, покраснев от возмущения. – Совсем спятил?

– Профессиональное замечание, – язвительно заметил Курт, вновь закрывая глаза. – Ну а чего ты взъелся на меня, расскажешь? Что я опять ляпнул, что тебя так понесло?

– Ляпнул?! Да ты открытым текстом предложил мне ночь в обмен на помощь в убийстве!

– О! – почти апатично протянул Курт, в то время как меня вновь перекосило от гнева. – Вон оно как. Какое у нас потрясающее взаимопонимание, Джимми. Столько лет… Но знаешь, я хотел сказать, что мы вместе, и что бы ни случилось днем, что бы я ни вытворял, ночью буду твоим. Такая вот фигня.

– Врешь! Все время мне врешь, скотина! – Я мысленно плюнул на все, показал средний палец констеблю и лег рядом, прижимая Курта к себе, гладя волосы, спину, руки мои дрожали, рассудок мутился. Я держал в объятьях возможного серийного убийцу и умирал от мысли, что мне на это наплевать, что я сам способен перебить толпу народу, чтобы его оставили в покое, оставили мне! Каким бы он ни был, он мой, должен быть моим, будет моим или сдохнет!

– Не бойся, – прошептал Курт, кладя руку мне на бедро и прижимаясь теснее. – Все образуется. Меня не будет примерно месяц, Патерсон. Постарайся выжить. Это остается твоей главной задачей. Выжить и не сойти с ума. Я вернусь, и мы поговорим. Обо всем, подробно.

– Ты сумасшедший, Курт Мак-Феникс, герцог Бьоркский, – покачал я головой и ткнулся носом в его шею. – Ты тоже постарайся выжить и не сойти с ума. Господи, Курт, ты разве не знаешь, что делают в тюрьмах с такими, как мы!

Он хмыкнул и отстранился, с интересом изучая меня, точно редкое насекомое. Потом дернул плечом:

– Я сказал: не бойся. У меня хорошие связи, не зря же Даймон полгода отсидел. Почему ты такой трус, Джеймс Патерсон?

– Не знаю, – тихо ответил я, не имея сил оспаривать столь категоричное утверждение. – Мне просто страшно, Курт. Обними меня, мне что-то холодно.

Лорд снова протянул ко мне руки, крепко сжал в объятьях, поцеловал в висок:

– Ну, как не стыдно? А говорил, сильный, говорил, выдержишь. Врун несчастный.

– Ну да… Врун и трус.

– Плюс психопат и маньяк. Вселенская гармония.

Мы рассмеялись и немного полежали, отогревая друг друга теплом и нехитрыми ласками, тем малым, что могли себе позволить напоследок.

– Прости за Алиеску, Джеймс. Прошу еще раз, уже против правил. Я разозлился и ударил, а на самом деле…

– Что?

– На Аляске ты впервые в меня поверил. Это был такой кайф, если бы ты знал. Ты не бегал вокруг меня с криками: Курт, не делай так, ты расшибешься! Не дрожал от ужаса, когда я прыгал с вертолета в самую жопу, ты восхищался и гордился мной. Ты верил. Джеймс, поверь в меня снова, сейчас. Я все равно их сделаю, зачем ты портишь свои нервы?

– Самоуверенный пингвин!

– А ты параноик и пессимист!

Мы опять посмеялись, и я потерся носом о его нос. Глупо звучит, но от его слов мне стало легче. Теплее и спокойнее, что ли.

– Почему ты раньше не сказал мне, Курт?

– О чем?

– О том, что я Мак-Дилан? Ты ведь с самого начала это понял, да?

– Нет, Джеймс. Если бы я сразу понял, что ты Джимми, я не позволил бы себе… – Он запнулся, но я и без продолжения догадался, о чем он. – Потом я, конечно, докопался до истины, фотографии нашел, но толку? Ты все равно не помнил ни черта, ты и сейчас не помнишь, хотя столько увидел. А Анна… Анна бы тебя убила. Джимми Мак-Дилан не прожил бы и часу, ты же видел, как она испугалась, когда поняла, что ты – это он. Тот самый наследник Терезы.

– Господи, да что я сделал-то?

– А я почем знаю? Трепался, наверное, как обычно. Трепач ты известный.

– Расскажи мне все, пожалуйста! Курт… Получается, мы встречались в детстве? Ведь я проводил здесь каждое лето до гибели сестры!

– Ты снова выбрал дурацкое время для откровений, Джеймс Патерсон. Я же сказал: вернусь и поговорим. – Он помолчал, потом вздохнул: – У меня к тебе просьба, Джеймс. Я хочу пообщаться со Слайтом сейчас, до приезда адвоката.

– Ты с ума сошел! Да я сам тебе не позволю!

– Придурок, я не скажу лишнего. Просто… Просто так нужно.