За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко

Старый большевик, самый известный советский невозвращенец Ф. Ф. Раскольников не побоялся написать 17 августа 1939 г. в «Открытом письме Сталину»: «Что Вы сделали с Конституцией, Сталин? Испугавшись свободы выборов, как “прыжка в неизвестность”, угрожавшего Вашей личной власти, Вы растоптали Конституцию, как клочок бумаги, а выборы превратили в жалкий фарс голосования за одну-единственную кандидатуру, а сессии Верховного Совета наполнили акафистами и овациями в честь самого себя. В промежутках между сессиями Вы бесшумно уничтожаете “зафинтивших” депутатов, насмехаясь над их неприкосновенностью и напоминая, что хозяин земли советской не Верховный Совет, а Вы. Вы сделали все, чтобы дискредитировать советскую демократию, как дискредитировали социализм. Вместо того чтобы пойти по линии намеченного Конституцией поворота, Вы подавляете растущее недовольство насилием и террором. Постепенно заменив диктатуру пролетариата режимом Вашей личной диктатуры, Вы открыли новый этап, который в историю нашей революции войдет под именем “эпохи террора”. Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста. Никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и Маршал Советского Союза – все в равной мере подвержены ударам Вашего бича, все кружатся в дьявольской кровавой карусели. Как во время извержения вулкана огромные глыбы с треском и грохотом рушатся в жерло кратера, так целые пласты советского общества срываются и падают в пропасть»{731}.

Глава 3. Главный борец за «социалистическую законность» на скамье подсудимых. Выборы в Верховный Совет СССР и «дело» Н. В. Крыленко

В годы Гражданской войны В. И. Ленин стремился не допустить переизбрания во ВЦИК ряда видных большевистских деятелей (Ю. М. Стеклова, И. С. Вегера, А. А. Иоффе и других{732}). На новом витке «Истории ВКП(б)» «победитель ученик» сумел превзойти своего покойного «учителя».

В 1937 г. в новый, «улучшенный», «парламент» вошли отнюдь не все старые большевики, активно работавшие в руководящем ядре ЦИК СССР и Всероссийского ЦИК, а потому совершенно ненужные секретарю ЦК ВКП(б) в Верховном Совете СССР. Весьма показательна в этом отношении жалоба Н. В. Крыленко «в Центральный комитет тов. Сталину И. В.» от 2 декабря 1937 г.:

«Дорогой Иосиф Виссарионович!

Письмом от 4 ноября я просил о личном свидании.

Я еще раз вынужден обратиться к Вам с просьбой о том же, т. к. создавшееся положение делается для меня совершенно невыносимым.

Не только я, но и широкие партийные круги рассматривают и не могут не рассматривать создавшееся положение как явное выражение политического недоверия ко мне со стороны ЦК.

Я – единственный народный комиссар Союза, кандидатура которого не выставлена ЦК в Верховный Совет. Я не претендую на это. Раз ЦК так делает, значит так нужно. Я не могу работать в условиях косных взглядов и нехороших шепотков, которые идут со всех сторон по моему адресу. Я ничего не знаю за собой такого, что могло бы послужить поводом или причиной для этого. Меня глубоко задевает, оскорбляет и обижает такое положение. С одной стороны, ко мне звонят низовые партийные организации с просьбой приехать к ним с докладом о выборах, о годовщине Великой Конституции, а другой – как только эти товарищи, по моему указанию, обращаются в МК, дальнейшие обращения прекращаются, и потом я узнаю, что у них выступали другие товарищи. Так в широких партийных массах объективно распространяется политическая дискредитация меня и меня начинают сторониться как прокаженного в партийной среде.

После 33 лет работы в партии такое состояние способно отравить всякое существование и выбить хоть кого из колеи.

Мне становится стыдно смотреть в глаза людям, как будто я в самом деле сделал что-нибудь преступное или нехорошее. Исключительно тяжело чувствовать себя фактически оторванным от политической жизни тогда, когда вся страна с таким энтузиазмом предается гигантскому делу строительства нового государственного быта и когда так ясно сознаешь, что еще есть силы и возможность работать в общих партийных рядах.

Никогда за все эти годы ни один из представителей каких-либо существовавших антипартийных групп не смел при мне и заикнуться на антипартийные темы. Мне не в чем упрекать себя за все эти годы. За что же такое отношение ко мне? Чем оно вызвано, чем я его заслужил?

Как и у всякого другого, у меня могли быть ошибки и колебания, но никогда не было ни антипартийных настроений, ни антипартийного отношения к делу.

Долгими бессонными вечерами я продумываю все свое поведение и все свои действия за последние годы и, повторяю, мне не в чем себя упрекать по отношению к партии.

Еще раз прошу Вашего вмешательства, чтобы изменить создавшееся положение.

Н. Крыленко»{733}.