За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко

Н. В. Крыленко, как мы помним, в 1920-е гг. и в первой половине 1930-х гг., будучи наркомом юстиции РСФСР, развернул активную деятельность в Коммунистической фракции Президиума ВЦИК, в которую входил кандидатом, по сдерживанию нарушителей «социалистической законности».

Первый по-настоящему серьезный «окрик» Н. В. Крыленко получил в 1935 г. Из ЦК ВКП(б) ему указали, «…что при его попустительстве коллегии защитников стали пристанищами для людей, враждебных Советской власти»{734}. Н. В. Крыленко выводы не сделал. В феврале 1938 г. сменивший его на посту наркома юстиции СССР (сам Крыленко занимал данный ответственный пост с июля 1936 г.) Н. М. Рычков указал в акте приемки-передачи дел: «Эта характеристика коллегий защитников в значительной степени относится и к нынешнему их состоянию: состав их засорен разложившимися, случайными людьми, антисоветскими элементами, удаленными из других организаций. Большинство защитников политически и юридически невежественны. Вследствие полнейшего произвола во взимании платы за юридическую помощь коллегии защитников зачастую превратились в коммерческие предприятия, а юридическая помощь – в источник поборов и личной наживы защитников»

{735}. Однако из продолжения акта становится ясно, что в действительности речь шла о выполнении коллегиями защитников их прямых обязанностей: «НКЮст (Крыленко и нач[альник] Отдела судебной защиты Кожевников) из полученных материалов знал, например, об использовании вражескими элементами из коллегий защитников судебной трибуны в целях антисоветской агитации, однако ни одного защитника НКЮст даже не отстранил от работы. Между тем, по имеющимся в НКЮ сообщениям президиумов коллегий защитников, органами НКВД в них разоблачено и арестовано свыше 300 чел. Кроме того, около 400 чел. исключено из коллегий защитников за контрреволюционные вылазки и прочие преступления. Член коллегии защитников в Грузинской ССР Муравьев, 25 раз привлекавшийся к дисциплинарной ответственности, сделал на судебном процессе в защиту обвиняемых следующее заявление: “Показания, даваемые в НКВД, нельзя считать правильными. Заключенные находились там под насилиями и угрозами, я сам сидел и знаю, как ведутся дознания”. На это контрреволюционное выступление Муравьева ни суд, ни НКЮст не реагировали. Дисциплинарное дело Муравьева пополнилось новым, 26-м, “проступком”»{736}. Кожевников, в прошлом – эсер, как и другие руководящие работники Наркомюста, получили и персональные обвинения{737}

. Несомненно, выдвигались и обоснованные обвинения (например, в формальном отношении к полученным жалобам{738}).

Не исключено, что Н. В. Крыленко действительно не удержался от использования своего служебного положения для личного обогащения (вопреки постановлению СНК СССР, нарком открыл «специальный личный текущий счет, обороты которого выразились в сумме 3 592 990 руб.»{739}, а на вкладах в 7 московских сберкассах у него лежало в общей сложности 294 218 руб.

{740}), однако совершенно очевидно, что поиск справедливости и законности в задачи ни Н. М. Рычкова, ни его заказчиков в ходе расследования злоупотреблений Н. В. Крыленко не входил.

Хозяин применил в отношении Н. В. Крыленко действовавший безотказно прием: «доверил» ему видную роль в своих кровавых постановках в условиях, когда нарком юстиции СССР был изначально обречен сам. Вначале в таких случаях работники лезли из кожи вон для исполнения высочайших поручений, а потом от них избавлялись, делали «козлами отпущения».

Вначале весной 1937 г. по столице поползли темные слухи об аресте Н. В. Крыленко. Тот сообщил обо всем Н. И. Ежову, пообещавшему «принять меры»{741}

и, видимо, обещание сдержавшему. Затем в августе{742} был арестован брат Н. В. Крыленко Владимир – беспартийный 51-летний горный инженер. Нарком юстиции СССР апеллировал к Н. И. Ежову и В. М. Молотову – безрезультатно. Потом написал письмо А. А. Андрееву, в котором заодно сообщил, что уже свыше десятка лет не поддерживает отношений со своей младшей сестрой, вышедшей замуж за «известного троцкиста»{743} Макса Истмена, чья книга некогда явилась предлогом для очередного витка борьбы за власть в РКП(б). Почему об этом Н. В. Крыленко написал А. А. Андрееву – ясно: последний во время Профсоюзной дискуссии поддержал Л. Д. Троцкого. И. В. Сталин оставил А. А. Андреева в живых как иллюстрацию того, что «покаявшихся грешников» партия-де прощает.