Забытый князь

— Добру не пропадать. — Мужик сложил в подол рыбу, завернул его и, махнув рукой, двинул к выходу.

Пока он шёл до своей избёнки, всё думал: «Пошто они туды спускаются? Зачем имя столь рыбы? Два воза за два дня. А завтра поедуть аль нет?» Придя домой, он швырнул рыбу на стол.

— Давай чисти! — тоном полководца, выигравшего сражение, приказал он.

Баба, увидев это богатство, от радости даже... всплакнула.

— Ну тыть, Филофеюшка, ну молодец!

И она даже подошла к нему, чтобы погладить его. Но он её ласки не понял.

— Чисть, говорю, — рявкнул он. И добавил: — Я пойду... тово...

— Иди, иди, — с радостью отпустила она его, — може, ещё чё принесеть.

А Филофей думал: «Чей-то не так у етих московитян» — пришёл он к выводу и решил подглядеть.

На другой день Филофей поднялся с первыми петухами. На цыпочках, прихватив чувяки и изношенный охабень, выскользнул во двор. Он ещё издали увидел тёмный силуэт московских хором, расположенных на холме и огороженных высоким сплошным частоколом. Осторожно, поглядывая по сторонам, подкрался к воротам. Они были закрыты. Приложив ухо, услышал человеческие голоса. Разобрать их было трудно, но Филофей всё же понял, что там готовятся к выезду.

И действительно, ворота дрогнули и стали, поскрипывая, отворяться. Филофей успел отскочить и спрятаться за куст. Вскоре выехала повозка, груженная мешками. «Ето чё тако?» — почёсывая затылок, задал себе вопрос Филофей. Для рыбалки, он знал это хорошо, такие мешки не нужны. И Филофей решил за ними проследить. Они держали путь на юг. Мужик провожал их, пока не рассвело.

Назавтра всё повторилось. Это было подозрительно. «Что жить они готовить? — задал он себе вопрос. — И не пора ли идти к мурзе Амартолу, он не жаден, хорошо платит. Тогда я своей ведьме заткну её поганый рот». Он уже было хотел свернуть к дворцу мурзы. Но что-то заставило его остановиться: «Може, они сами не ловют, а у рыбаков выменивають их на рыбу. А? Не-е... Идтить к нему рано. Надоть всё разведать».

Воины Васильевы, как обычно, выехали ещё затемно. Когда рассвело, они догнали мужика, куда-то шагавшего с посошком. Так как повозка была загружена, и мужика некуда было посадить, они проехали мимо. Приехав на место, они о нём забыли. Но тот хорошо видел, как их встречали. Они обнимались...

Кустами он подкрался довольно близко и даже мог слышать их голоса. Мужик узнал, что груз они больше возить не будут, а займутся перегоном лошадей. Это уже было подозрительно. «Похоже... Но об этом пусть судит мурза. А я ещё погляжу, как они лошадей погонят».

Через несколько дней, после обеда, в ворота мурзы Амартола раздался стук. Калитка открылась, и на пороге появился вооружённый узбек. Он поднял на Филофея голову. Тот ответил:

— Скажи мурзе, что пришёл Филофей. — Подумав, добавил: — С важной вестью.

Узбек кивнул, закрыл калитку. Явился довольно быстро. Кивнув — мол, следуй за мной, пошёл к дворцу.

Мурза внимательно его выслушал. Потом на непонятном для Филофея языке что-то громко проговорил. И в комнату вошёл человек с тяжёлым взглядом чёрных глаз. Теперь на татарском, который Филофей знал хорошо, он сказал вошедшему:

— Езжай с ним.

На месте они увидели следы конских копыт, ведших к Итилю, и остатки костра. «Да, здесь совсем недавно были люди, и ушли они на правый берег Итиля. Зачем?» — подумал посланец. Филофей получил мешочек с деньгой. Теперь ему можно лежать до скончания своих дней.

А Амартол, выслушав посланца, немедленно отправился к хану. Тохтамыш, выслушав его, только прищурил глаза:

— Ступай, — сказал он своему верному слуге.

Хан решил всё обдумать. Было ясно, что кто-то от московитов пытается бежать. Но кто? Василий? И хан решил это выяснить. Но посылать стражу, делать шум, он не хотел. Москва была ему нужна на будущее.

На другой день в московские хоромы явился посланец хана и передал просьбу своего владыки, что тот хочет видеть княжича и поговорить с ним о его возвращении. Посланца слушал Фёдор Андреевич Кошка. Его лицо не дрогнуло, и он ответил, что княжич соизволил уехать на охоту. Ему надоело сидеть в четырёх стенах. Как княжич вернётся, немедленно ему всё передаст, и тот явится перед светлыми очами великого хана. Услышав такое сообщение, хан, прищурив один глаз, поинтересовался:

— Когда говорил боярин, как выглядело его лицо? Оно было спокойным или тревожным?

— Спокойным, великий из великих, — ответил посланец.

Но эти слова хана не убедили, и он приказал дать сигнал, что в Орде есть беглец.

ГЛАВА 14

Мурза Амартол, покидая ханские покои, был в недоумении от спокойного принятия сообщения, что из московских хором кто-то бежал. Не знал мурза, что его хозяин обдумывает большое и важное дело, в которое посвятил только своего главного советника Али-бея.