Забытый вопрос

Впереди всѣхъ шелъ генералъ Рындинъ. Онъ велъ подъ-руку хозяйку и весело улыбался ей изъ-подъ нафабренныхъ усовъ, потряхивая своими толстыми эполетами. Анна Васильевна, маленькая, худенькая, пресмѣшно какъ-то подпрыгивала, чтобы не отставать отъ своего дюжаго, далеко забиравшаго впередъ ногами кавалера. Ѳома Богдановичъ немедленно слѣдовалъ за нею съ Дарьей Павловной, которая, какъ жена сосѣдняго уѣзднаго предводителя, была самою почетною дамой бала; онъ былъ все въ тѣхъ же неизмѣнныхъ своихъ нанковыхъ панталончикахъ и синемъ фракѣ,- за то въ бѣломъ жилетѣ и такомъ же крѣпко-накрѣпко накрахмаленномъ и высочайшемъ галстукѣ, длинные концы котораго торчали кверху, въ видѣ заячихъ ушей;- онъ такъ сѣменилъ ножками и празднично выпиралъ брюшко свое впередъ, будто говорилъ своимъ зрителямъ: "а такъ, такъ, добрые люди, вотъ это самое брюшко принадлежитъ самому счастливому помѣщику во всей вселенной!" Дама его глядѣла не менѣе оживленною, не менѣе счастливою. Дарья Павловна была очень авантажна, въ палевомъ газовомъ платьѣ, убранномъ васильками и золотыми колосьями, такая румяная, быстроглазая. пухленькая… "Вѣдь въ нее можно было бы влюбиться сегодня", подумалъ я, "еслибы здѣсь не было божества"…

О, Господи, какъ хороша была въ этотъ вечеръ Любовь Петровна, въ вѣнкѣ изъ живыхъ лилій подъ свѣтлою косой, и сама бѣлая, стройная, воздушная — какъ эти лиліи! Точно по рѣчной глади скользила ея легкая поступь; длинные глаза сіяли такимъ страннымъ, точно сквозь туманъ прорывавшимся, блескомъ…

Русалка плыла по рѣкѣ голубой,

припомнились мнѣ, едва увидѣлъ я ее, стихи Лермонтова, на-дняхъ прочитанные и выученные нами съ Васей наизусть;- русалкой, именно русалкой глядѣла она въ этотъ вечеръ. Она улыбалась. очевидно не слушая его, своему бравому кавалеру, старому наполеоновскому улану, Опицкому, безъ котораго не обходился ни одинъ балъ Ѳомы Богдановича. Онъ былъ, видимо, очарованъ прелестью своей дамы и съ красивою старческою молодцеватостью наклонялся къ ней и приподнималъ въ то же время свой длинный сѣдой усъ, сгибая, по-польски, колѣни подъ тактъ полонеза и слегка притопывая ногой, обутою въ гусарскій съ золотою кистью сапогъ. Толстый артиллерійскій полковникъ велъ Галечку и уже пыхтѣлъ отъ усталости, не догадываясь, что Трухачевъ, шедшій за нимъ съ Angèle, повторялъ въ каррикатурѣ каждое его движеніе, его грузную походку, его сонную улыбку. Angèle хихикала на всю залу, а за нею звонкимъ смѣхомъ хохотала вся вереница слѣдовавшей за ними молодежи. Я подхватилъ Васю, за недостаткомъ дамы, и потащилъ его догонять другихъ.

Въ это время на другомъ концѣ залы отворились двери нараспашку. Кто-то вошелъ и остановился, склонивъ учтиво голову предъ проходившею хозяйкой и генераломъ. Блеснулъ красный ментикъ, расшитый серебряными шнурами, — и Ѳома Богдановичъ, вырвавшись изъ ряда и таща за собою свою даму, кинулся въ нему съ громкимъ голосомъ:

— Сюрпризъ! A говорилъ же я, будетъ сегодня у меня сюрпризъ!

Неожидавшій, видно, никакого сюрприза, генералъ круто осадилъ на ходу Анну Васильевну и потянулъ назадъ голову изъ высокаго воротника своего мундира. За нимъ остановились всѣ, пары смѣшались. На хорахъ послышался сухой ударъ капельмейстерокой палочки, — музыка смолкла… Ѳома Богдановичъ повисъ на шеѣ барона Фельзена…

Я почувствовалъ, какъ рука Васи внезапно похолодѣла въ моей рукѣ. Онъ отдернулъ ее и отошелъ въ сторону.

— A рады, рады, признайтесь, — заслужилъ я отъ васъ спасибо? говорилъ хозяинъ, ухватывая опять руку Дарьи Павловны и, самъ весь колеблясь отъ смѣха, подводя ее въ новоприбывшему.

— Я, въ самомъ дѣлѣ, очень рада вамъ, баронъ, отвѣчала румяная дама, подавая ему руку и глядя на него своими черными, веселыми глазами.

— A вы тамъ что, наверху, заснули себѣ! загоготалъ снова Ѳома Богдановичъ, закинувъ голову и махая рукой музыкантамъ. Вальса швитче, греми музыка вальса! Баронъ, отличайтеся!

Фельзенъ тотчасъ же охватилъ талію Дарьи Павловны и стремительно понесся съ нею по залѣ.

Трухачевъ подлетѣлъ въ Любови Петровнѣ.

Я успѣлъ уже помѣститься поближе въ ней и глядѣлъ на нее во всѣ глаза.

— Вы меня не уроните? засмѣявшись спросила она Трухачева. И ничего не сказали для меня эти шутливыя слова, эта ея спокойная равнодушная улыбка; только еще блѣднѣе показалось мнѣ ея лицо, еще сосредоточеннѣе выраженіе ея потемнѣвшихъ глазъ.

Лихой поручивъ помчалъ ее и, въ доказательство своей ловкости, сдѣлалъ съ ней цѣлыхъ три тура.

— N'abusons pas! засмѣялась она опять, вырываясь отъ него и возвращаясь на прежнее мѣсто.

Фельзенъ и его дама стояли тутъ же.

— Baron, mon oncle а raison — c'est une vraie surprise! молвила Любовь Петровна на его глубокій поклонъ, оправляя обѣими руками свою прическу.- Quel coup de vent vous ramène ici? продолжала она, медленно протягивая ему руку.

— Qn coup d'état manqué, madame! отпарировалъ онъ, пожимая эту руку съ глубокимъ поклономъ.