Задержи дыхание и другие рассказы

– Месяц, – объясняет Мило, – как тридцать печений в пачке «Орео».

– А я люблю «Риз».

– Разве тебе не приходится постоянно писать такие письма? «Спасибо за пожертвования, но, к сожалению, мы ничем не можем Вам помочь?»

– Теперь так нельзя. Говорю же тебе. Деньги! Университету нужны деньги! Ежегодные дарители важнее всего. Между прочим, предполагается, что я всячески развиваю отношения с ними.

Мишель молчит. Дженнифер уставилась в стеклянное дно под ногами. Вода изумрудно-голубая – цвет изумительный, но мрачноватый. Им продали возможность увидеть морских черепах, дельфинов и тропических рыб, обломки кораблекрушений и жизнь в коралловых рифах, но недавний шторм поднял песок со дна океана. Мишель сглупила, поддавшись на красивую рекламу, – на этом катере совершенно нечего делать. Дети устали от долгого сидения и нашли занятие поинтереснее: они поднялись на палубу, стоят у борта и вглядываются в море. Мишель с ними.

– Мама, смотри, смотри! Черепаха! Настоящая!

– Две черепахи!

– Две черепахи, и одна смотрит прямо на меня!

– Тридцать черепах!

– Три, – поправляет Мишель. – Давай посчитаем. Одна, две…

– Тридцать, – кричит Джонс. – Я вижу тридцать черепах!

– Можешь хотя бы на время забыть об этом чёртовом письме? Вечером уложим детей, и я тебе помогу.

– Я тоже хочу помочь маме, – говорит Мило. – Я тоже могу диктовать. Тебе нужно сказать: «Спасибо за Ваше щедрое пожертвование. Студенты университета его очень ценят. Однако…»

Глаза Дженнифер округляются.

– Классно, Мило, – говорит Мишель. – Ты мог бы составлять мои письма.

– «Спасибо за Ваше пожертвование», – повторяет Джонс со значительным выражением на лице. – Смотрите! Ещё черепахи! И вправду тридцать!

Тёплый ветерок ласкает кожу, но Дженнифер бросает в дрожь. У неё нет сил подняться наверх и присоединиться к Мишель и детям, и она продолжает всматриваться в прозрачное дно катера. Иногда ей кажется, что под днищем проплывает крупная рыба. Мысль о наследственной привилегии, по-видимому, убаюкала студентку, внушила ей ложное чувство безопасности. Если всё делать как следует, надо написать письмо, которое вдохновит девушку задуматься об ответственности за свою жизнь, вернуться в колледж и попытаться получить высокие баллы, заработать хотя бы парочку «отлично». Тогда Дженнифер помогла бы ей с университетом. Нужно обязательно подбодрить её, дать надежду, но только в письме Дженнифер не станет ничего обещать. Нечего и пытаться помочь, пока студентка сама не готова потрудиться.

По идее, написать подобное письмо – пара пустяков. Дженнифер и во сне могла бы его составить.

Начальница, думает Дженнифер, работает весь август. Дженнифер видит, как подрагивает высокий седой пучок волос на затылке, пока его обладательница прихлёбывает чай – чашку за чашкой – за своей перегородкой, крайней в ряду, на втором этаже в здании администрации, которое сейчас, в разгар летних каникул, почти опустело. Начальнице шестьдесят три. Сколько ей до пенсии? Много воды утекло с тех пор, как Дженнифер ещё надеялась подняться по служебной лестнице.

Дженнифер ставит пометку «непрочитанное» в почте от заведующей. Надо бы позвонить, но из-за разницы во времени сейчас звонить неудобно. Сегодня вечером. Она займётся этим сегодня вечером, когда дети заснут и они с Мишель усядутся на балкончике гостиничного номера. Дженнифер полюбуется на звёзды, выпьет вина и быстро наберёт текст.

Ходики

На веранде у бабушки висели старенькие часы с гирями. Ходики. Чтобы их завести, надо было оттянуть одну из гирь вниз почти до самого пола, и тогда следующие двенадцать часов можно было наблюдать, как вторая гиря едва заметно спускается навстречу первой, вытягивая за собою длинную цепь.

Летом привилегия заводить часы доставалась мне. Бабушка неотступно следила за исполнением графика: заводить следовало ровно в восемь часов пять минут утра и в восемь часов пять минут вечера! Вечерний завод служил мне сигналом отправляться спать. Оттянув грузик до предела, я желала бабушке спокойной ночи и оставляла её одну.

Бабушка проводила вечера на веранде, сидя в кресле и латая одежду. Ходики висели у неё за спиной.

Я лежала в комнате, отделённой от веранды тонкой перегородкой, и изо всех сил старалась не обращать внимания на звеневших над головой комаров.

«Тик-так», – доносился с веранды мерный стук маятника.

«Тик-так», – ползла вниз гиря.

Бабушка уверяла, что ей не нужно так много спать. Иногда, просыпаясь в полумраке северной ночи и высовываясь из-под одеяла, я наблюдала, как бабушка лежит на своей высокой кровати у противоположной стены и вытянутой вверх тонкой сухой рукой ловит комаров бесшумными и быстрыми движениями.