Задержи дыхание и другие рассказы

По утрам бабушка часто давала мне поспать подольше. Я открывала глаза в пустой комнате и постепенно осознавала, что часы на веранде тикают с особым азартом. Звук их эхом разносится по дому и заряжает застоявшийся воздух тревогой, точно предупреждает: ты пропустила что-то важное. Пол возле бабушкиной кровати усеян комариными трупиками. Сама бабушка давно уже в огороде, пропалывает грядки. Только проливной дождь мог заставить её сидеть дома. Раз работа есть, она должна быть сделана, а работа у нас никогда не иссякала.

Я не спешила объявлять о своём пробуждении. Пока меня никто не трогал, я могла посидеть в бабушкином кресле и почитать или помечтать под неумолчное тиканье часов.

У нас было двенадцать соток, полностью засаженных картошкой, редисом, яблонями, смородиной и ещё кучей всего, что требовалось обрабатывать. Одной бабушке это было уже не под силу. Но к сентябрю я всегда возвращалась в Ленинград, в школу. Родители брали у друзей машину и отвозили меня и банки с вареньем и солёными огурцами домой.

Наступал момент прощания.

Такой я и запомнила бабушку: вот она сидит в кресле под часами, одна гиря опускается, словно пытается коснуться её волос, а другая поднимается, приближаясь, но так никогда и не добираясь до корпуса часов. До сих пор везде, куда бы меня ни заносило, если вечером я замечаю, что на моём компьютере или телефоне высвечивается восемь часов пять минут, я думаю о бабушке, о том, как она должна встать и сама потянуть эту гирю вниз.

Обмен подарками

Подарок на корпоративной вечеринке напомнил Саше о том времени, когда ей было немного за двадцать и её приняли на работу дата-аналитиком. Тогда они с сослуживицей по имени Джейми частенько забегали в посудную лавку по соседству, чтобы хоть немного отвлечься.

Дело было в Бостоне – ещё до того, как Саша перебралась в Окленд. В обеденный перерыв они с Джейми спускались на лифте на первый этаж, переходили улицу и принимались хихикать, приближаясь к витрине при входе в магазинчик под вывеской из затейливых металлических букв:

– Раз уж мы все из себя такие французы, нам следует писать курсивом. Прямой шрифт пригоден только для плебеев!

Обычно заводилой была Джейми, но и Саша не отставала. Несколько лет назад они с родителями эмигрировали из Советского Союза, и ей никак было не взять в толк, зачем на кухне нужно что-то ещё, кроме острого ножа и сковородки.

Магазин приветствовал их букетами кухонных лопаток и деревьями с прихватками вместо листьев.

– Покупайте рукавицу с американским флагом на левую руку и с французским на правую, и тогда ваш багет выйдет непропечённым изнутри и подгорелым снаружи!

– О, шарман, шарман! Это как раз то, что я люблю! – Обе находили подобный стёб убийственно смешным и могли потешаться так часами. Все тёрки и резки, каждая для своего фрукта и овоща, затейливые открывалки для стеклянных и консервных банок, формы для приготовления яиц на плите и в микроволновке – всё могло служить им поводом для хохота, предлогом весело спародировать спесивых, самоуверенных обывателей, всерьёз считающих такие приспособления незаменимыми.

Саша ещё помнит ужимки, с которыми Джейми корчила из себя эксперта. Как она, бывало, откинет голову и улыбнётся этакой приторной улыбкой американского шеф-повара из телешоу: «Давайте я ещё добавлю в ваш бурбон несколько кусочков лимонной цедры с помощью этого ножа лимонного цвета. Нам-то всем хорошо известно, что без лимонной цедры бурбон на вкус – чистый шнапс! Нет, нет, вы не должны использовать нож цвета лайма, иначе ваш лимон превратится в лайм». Нескончаемая потеха.

Джейми, студентка музыкального факультета, спустя несколько недель бросила эту занудную работу в дата-центре. «Душа изнемогает! Попробую отыскать менее отвратительный способ зарабатывать на пропитание». Она предпочла играть на скрипке на свадьбах, на бат-мицвах и бар-мицвах[27]. Однажды Саша наткнулась на Джейми, когда та играла на площади у входа в Гарвард; разрешение на уличные выступления она получила, но вряд ли это приносило ей серьёзный доход. А ведь наверняка мечтала о большем. Саша не знала, что с ней случилось потом.

Сегодня на корпоративной вечеринке ей выпал в подарок набор из четырёх разноцветных микротёрок. Сашины губы растягивает улыбка, которая делается всё шире и шире. В этом году ей исполнилось сорок два. Саша окидывает взглядом украшенный конференц-зал и коллег, которые с увлечением обмениваются подарками. Кто-нибудь скоро откроет и принесённый ею пакет: блокнот с набором цветных ручек.

Некоммерческая организация, в которой они работают, борется против ископаемых видов топлива. Все люди в этой комнате ощущают себя преданными защитниками окружающей среды, и каждый из них в любой момент готов выступить с разоблачением культуры потребления и коррумпированной власти.

Один за другим сослуживцы разворачивают подарки, выслушивают пояснения, восхищаются и говорят спасибо. У них тяжёлая и неблагодарная работа, поэтому дружеское тепло и участие здесь – не пустой звук.