Загадки истории. Византия

Слева и справа от кафисмы находились места привилегированных зрителей – высоких сановников и чиновников помельче, зажиточных горожан и членов спортивных объединений болельщиков. Располагавшаяся напротив западная трибуна предназначалась для константинопольского плебса. Именно на ней кипели самые сильные страсти, которые ярко описал прославленный византийский богослов Григорий Назианзин: «Конелюбы подпрыгивают, кричат, подбрасывают в воздух пригоршни пыли, колотят воздух, пальцами, словно бичами, погоняют коней». Зной, пыль, теснота или шум не были помехой азартным зрителям – «ничто не портило им настроения, они были веселы, как на лугу».

Арена ипподрома изначально строилась для конных состязаний. Ее внутренняя ширина составляла 79,5 м. Западную и восточную беговые дорожки разделял специальный невысокий барьер – так называемая спи^´на, щедро, в два ряда украшенная колоннами, обелисками, статуями героев, императоров и знаменитых возничих. Ширина спи^´

ны составляла около 10 м, что позволяет выяснить среднюю шириную трека для колесниц – до 35 м. Беговая дорожка была, таким образом, достаточно широка, чтобы вместить четыре стоящие в ряд упряжки. Впрочем, ряды трибун и спи^´на не были абсолютно параллельны друг другу, и, по всей видимости, это было не ошибкой строителей, а частью общего замысла сооружения с целью обострения интриги, борьбы и зрелищности состязаний. Там, где беговые треки сужались, возничие вынуждены были вступать в особенно острую борьбу за пространство дорожки, демонстрировать высшее мастерство, оттесняя колесницы соперников и даже выталкивая их к спи

^´не или к трибунам, где они могли, потеряв управление, терпеть крушение или сталкиваться между собой.

Один из частично сохранившихся памятников спи^´

ны – знаменитая бронзовая Змеиная колонна из Дельф, состоящая из трех переплетенных между собой змеиных тел. Она была отлита в 479 г. до н. э. как дар Аполлону в честь победы греков над персами при Платеях.

Немногословные упоминания письменных источников не в силах передать пышность и великолепие богатого убранства архитектурного комплекса. Пленный араб Гарун ибн-Яхъя в своем описании Константинополя, относящемся к концу ІХ или началу Х в., упоминал и об ипподроме, отмечая наличие там множества статуй: «Рядом с Большим императорским дворцом находится место, именуемое «аль-Будрун» (Ипподром), и похоже оно на поле для скачек, там часто собираются люди знатного происхождения, и император их видит из своего дворца. В самом дворце находятся идолы, отлитые из бронзы, имеющие вид лошадей, людей, диких животных, львов и прочая: в восточной части Ипподрома, со стороны Золотых ворот, находятся двое малых ворот, через которые на Ипподром выводят четверки лошадей. В особые повозки поднимаются мужчины-возницы, одетые в красивые одежды из богатых тканей различных цветов, обильно расшитых золотом, и начинаются соревнования квадриг: лошади бегут наперегонки, увлекая за собой повозки, они пробегают ворота, о которых я уже упоминал, и трижды обегают вокруг установленных на Ипподроме идолов. Вознице, опередившему своих соперников, от имени императора бросают ожерелье из золотых монет и целый фунт чистого золота. Все жители Константинополя присутствуют на этих состязаниях и с интересом наблюдают за ними».

Лишь живое воображение может помочь нам увидеть за скупыми словами письменных источников и обломками вещественных памятников блеск роскоши трибун и пыль песка арены константинопольского ипподрома в момент, когда он звенел под копытами лошадей. Пожалуй, лучше всего это удалось талантливому канадскому писателю Гаю Гевриелу Кею, одному из лучших последователей Джона Рональда Руэла Толкина в жанре фэнтези. И пусть в его романах есть очевидные элементы фэнтезийного вымысла, а временные рамки действия книги, если соотнести их с реальной историей Византии, будут совмещать в течение нескольких лет события по меньшей мере пяти веков – с ІV по VIII в. – это нисколько не умаляет гениальности произведения романиста. В замечательной, написанной с глубоким знанием византийских реалий дилогии «Сарантийская мозаика», состоящей из романов «Плавание в Сарантий» и «Повелитель императоров», он смог посредством художественного вымысла удивительно точно и сочно передать атмосферу, царившую на константинопольском ипподроме, поведение зрителей и болельщиков, возничих и даже лошадей.

Однако вернемся в реальную Византию. Конные ристания проводились на константинопольском ипподроме не менее десяти раз в году – 11 мая в официальный день основания столичного царственного Города, в честь дня рождения и дня восшествия на престол правящего императора, в январские календы, по случаю победы над врагами и военных триумфов или приема иностранных посольств. Точное число игр в году неизвестно, но очевидно, что их было достаточно много, и болельщики нетерпеливо ожидали новых скачек уже на следующий день после того, как заканчивались последние ристания.