Загадки истории. Византия

16-го и 17 января восстание продолжилось. Опустошительный пожар распространялся по направлению на север, и в этот день сгорели «бани Александра, странноприимный дом Евбула, церковь Св. Ирины, странноприимный дом Сампсона». Некоторые здания поджигали мятежники, некоторые загорались случайно, другие же преднамеренно жгли верные императору войска. Так, восьмиугольное здание Октагона, в котором размещалась высшая школа Константинополя, было подожжено солдатами, когда его заняли восставшие, а церковь Св. Софии, по сообщению Псевдо-Захарии, «была подожжена сторонниками царя, чтобы собравшийся народ, услышав о несчастии, раскаялся».

Вплоть до воскресенья 18 января у мятежников не было кандидатуры на императорский престол. Неожиданным образом обрести ее им помог сам Юстиниан, который накануне вечером, опасаясь, по-видимому, измены со стороны аристократов, приказал Ипатию и Помпею покинуть дворец, сказав: «Идите, и пусть каждый сторожит свой дом!» Несмотря на возражения и просьбы племянников Анастасия остаться (так как они боялись, что народ «принудит их к царствованию»), Юстиниан был непреклонен в своем решении. И действительно, стоило Ипатию оказаться за пределами дворца, как весть об этом разнеслась по городу и над ним нависла угроза нежеланной коронации.

Утром 18 января Юстиниан предпринял попытку усмирить восставших, лично представ перед ними на ипподроме с Евангелием в руках. Об этом быстро узнали горожане, и, по словам «Пасхальной хроники», на ристалище «пришел весь народ, и наполнился ипподром чернью». Юстиниан обратился к собравшимся, пообещав им полную амнистию: «Клянусть святым могуществом, я признаю перед вами свою ошибку, только успокойтесь. Все произошло не по вашей, а по моей вине. Мои грехи не допустили, чтобы я сделал для вас то, о чем просили меня на ипподроме». Когда-то, как мы помним, подобное выступление спасло царствование Анастасия, однако теперь наряду с одинокими восклицаниями одобрения царя из толпы гораздо громче звучали непочтительные выкрики: «Ты лжешь, осел! Ты даешь ложную клятву!» Собравшийся на будущей турецкой лошадиной площади Ат Майданы константинопольский Майдан VI в. был непреклонен в своих требованиях.

Ничего не добившись, Юстиниан вынужден был под градом камней бежать во дворец, а собравшийся народ отправился к дому Ипатия. Невзирая на нежелание племянника Анастасия становиться узурпатором из-за опасения расправы в случае неудачи и протесты его жены Марии, восставшие отвели его на форум Константина, где на ступенях у Константиновой колонны короновали – подняли на щит и возложили на голову вместо царского венца золотую цепь из захваченного дворца Плакиллианы. Вслед за этим Ипатия облачили в пурпурную мантию и прочие императорские регалии и подняли в кафисму ипподрома, где славили нового василевса.

Примкнувшие к восставшим сенаторы и другие представители знати медлили и склоняли прасиновенетов к выжидательной позиции, отговаривая их от немедленного штурма дворца с укрывшимся там Юстинианом. Особенно яркую речь произнес перед народом сенатор Ориген: «Римляне, настоящее положение дел не может разрешиться иначе, как войною. Война и царская власть, по всеобщему разумению, являются самыми важными из человеческих дел. Великие же дела решаются не в короткий срок, но лишь по здравому размышлению и в результате долгих физических усилий, требующих от человека немало времени. Если мы пойдем сейчас на противника, то все у нас повиснет на волоске, мы все подвергнем риску и за все то, что произойдет, мы будем либо благодарить судьбу, либо сетовать на нее. Ведь дела, которые совершаются в спешке, во многом зависят от могущества судьбы. Если же мы будем устраивать наши дела не торопясь, то даже и не желая того, мы сможем захватить Юстиниана во дворце, а он будет рад, если кто-нибудь позволит ему бежать. Презираемая власть обычно рушится, поскольку силы покидают ее с каждым днем. У нас есть и другие дворцы, Плакиллианы и Еленианы, откуда этому василевсу можно будет вести войну и устраивать другие дела наилучшим образом».

Однако знатные лица не могли обуздать стихию народного волнения, заставлявшего их совершать необдуманные и грозившие неблагоприятными последствиями действия. Под давлением толпы идею штурма дворца поддержал Ипатий, и около двух сотен хорошо вооруженных стасиотов из факции зеленых, сидевших, как мы помним, в районе левого сектора трибун ипподрома от кафисмы, были готовы к немедленному штурму дворца. По словам Иоанна Лида, настал момент, когда «сама империя, казалось, находилась на краю гибели».