Загадочное происшествие в Стайлзе

– Все вы, без сомнения, помните, что несмотря на всю эту суматоху, топот, грохот и тарарам, мадемуазель Синтия продолжала мирно почивать. Такой неестественно крепкий сон предполагает две возможности – либо он притворный, а я отказываю мадемуазель в таких гениальных актерских способностях, либо беспамятство было вызвано искусственным путем. Остановившись на второй версии, я самым тщательным образом осмотрел все кофейные приборы – ведь я уже знал, что именно миссис Кавендиш накануне наливала кофе нашей мадемуазель. Я взял образец из каждой чашки и провел анализ – безрезультатно. Я тщательно пересчитал чашки на случай, если одну из них убрали. Шесть человек выпили кофе, и шесть чашек были обнаружены на должных местах. Неужели я мог ошибиться? Конечно, я ошибся, да еще как! Кофе подавали семерым, а не шестерым, ведь неожиданно заявился доктор Бауэрштейн. Это решительно меняло все дело, ведь теперь одной чашки не хватало. Слуги ничего не заметили. Энни, горничная, принесла семь чашек, не зная, что мистер Инглторп вообще не пьет кофе, тогда как Доркас, убиравшая гостиную на следующее утро, обнаружила положенные шесть, точнее говоря, в гостиной-то она нашла пять, ведь шестая была найдена раздавленной на полу спальни миссис Инглторп.

Я не сомневался – пропавший кофейный прибор принадлежал мадемуазель Синтии. Дополнительной причиной для такой уверенности служило то, что во всех обнаруженных чашках был сахар, который мадемуазель Синтия никогда не кладет в кофе. Я вспомнил рассказ Энни о «соли» на подносе с какао, который она каждый вечер приносила в комнату миссис Инглторп. Соответственно, я взял образец этого какао и отправил его на анализ.

– Но ведь это уже сделал доктор Бауэрштейн, – быстро сказал

Лоуренс.

– Да, но это был совсем другой анализ. В лаборатории проверяли напиток на наличие стрихнина. Никто не просил их искать наркотик, пока этого не сделал я.

– Наркотик?

– Вот именно. У меня есть лабораторное заключение. Миссис Кавендиш добавила безопасное, но очень эффективное снотворное в какао миссис Инглторп и кофе мадемуазель Синтии. Подозреваю, из-за этого ей довелось пережить весьма скверные четверть часа.

Вообразите чувства миссис Кавендиш, когда свекровь внезапно умирает в страшных мучениях, а у ее смертного одра произносят слово «яд»! Миссис Кавендиш уверена, что добавленное ею снотворное абсолютно безвредно, но на одно бесконечно ужасное мгновение она испугалась, что смерть миссис Инглторп – дело ее рук. Под влиянием паники она спешит вниз и прячет кофейный прибор мадемуазель Синтии в большую медную вазу. Позже там его обнаружит мсье Лоуренс, которому передали мой совет. К остаткам какао миссис Кавендиш не смеет прикасаться, слишком уж много народу в спальне. Услышав об отравлении стрихнином, она испытывает огромное облегчение. Значит, в случившейся трагедии нет ее вины! Теперь мы наконец-то можем понять, почему симптомы отравления стрихнином не проявлялись так долго. Наркотическое вещество, принятое вместе со стрихнином, отсрочило действие яда на несколько часов.

Пуаро замолчал. Мэри посмотрела на него и медленно залилась краской.

– Все, что вы рассказали, чистая правда, мсье Пуаро. Это был самый ужасный час в моей жизни, и мне его никогда не забыть. Но вы просто великолепны! Теперь-то я понимаю…

– Понимаете, что я имел в виду, когда сказал, что вы можете смело признаться папе Пуаро, а? Но тогда вы мне не поверили.

– Теперь всё ясно, – сказал Лоуренс. – Какао с наркотиком, выпитое после отравленного кофе, вполне объясняет задержку симптомов.

– Вот именно, – кивнул Пуаро. – Но был ли отравлен кофе? Это мы не узнаем, поскольку миссис Инглторп его не пила.

– Как? Что вы такое говорите? – посыпались возгласы изумления.

– Помните, я говорил о пятне на ковре в комнате миссис Инглторп? Было в нем нечто примечательное. Оно еще оставалось влажным, от него сильно пахло кофе, а в ворсинках ковра я нашел несколько осколков фарфора. Я словно бы увидел воочию, что произошло. Ведь пару минут тому назад я положил свой чемоданчик на столик у окна, а столешница опрокинулась и чемоданчик полетел на ковер – и приземлился аккурат на пятно. Значит, миссис Инглторп, добравшись до спальни накануне вечером, поставила сюда чашку с кофе и коварный столик сыграл с ней ту же шутку.

То, что происходило дальше, лежит в области чистых догадок. Должно быть, миссис Инглторп подняла разбитую чашку и поставила ее на столик у кровати. Чувствуя потребность в каком-нибудь стимулирующем напитке, она подогрела свое какао и тут же выпила его. Итак, перед нами новая проблема. Мы знаем, что в какао стрихнина не было. Кофе остался невыпитым. Тем не менее яд был принят между семью и девятью часами того же вечера. Где же он содержался? Что это за третий напиток, до того подходящий для маскировки горечи стрихнина, что просто удивительно, как это никто не додумался до такого простого ответа? – Пуаро оглядел комнату, убедившись, что все затаили дыхание, а затем торжественно провозгласил: – Ее лекарство!

– Хотите сказать, убийца добавил стрихнин в ее тоник? – вскричал я.