Загадочное происшествие в Стайлзе

Упомянутый фрагмент материи был извлечен из засова на двери, которая соединяла спальню жертвы и комнату мадемуазель Синтии. Я передал свою находку полиции, но ее значение не оценили. Таким образом, полицейские не узнали, что этот кусочек был оторван от зеленого нарукавника, из тех, что носят работники приусадебной фермы.

Послышался шепот, кто-то тихо охнул.

– Идем дальше. Лишь один человек из обитателей Стайлз-Корта работал на ферме – миссис Кавендиш. Следовательно, именно она входила в комнату покойной из комнаты мадемуазель Синтии.

– Но эта дверь была заперта изнутри! – воскликнул я.

– Когда мы осматривали комнату – да. Но о том, что она была заперта ранее, мы знали только со слов самой миссис Кавендиш. Несомненно, в суматохе, которая царила той ночью, у нее была возможность закрыть задвижку. Мое заявление я могу подкрепить доказательствами. Начнем с того, что прореха на нарукавнике миссис Кавендиш совпала с найденным фрагментом материи. Далее: миссис Кавендиш сказала, что слышала падение прикроватного столика из своей комнаты. Я воспользовался первой же возможностью проверить это утверждение. Оставил своего друга, мсье Гастингса в левом крыле здания, непосредственно у двери комнаты миссис Кавендиш, а сам в сопровождении агента полиции отправился в спальню покойной и там, якобы случайно, опрокинул этот самый столик. Как я и ожидал, мсье Гастингс не услышал ни звука, и я убедился, что миссис Кавендиш говорила неправду, заявляя, что, когда поднялся шум и крик, одевалась в своей спальне. Я уверен, что на самом деле в этот момент миссис Кавендиш находилась вовсе не там, а в опочивальне покойной миссис Инглторп.

Я метнул взгляд в сторону Мэри. Она была очень бледна, но улыбалась.

– Что ж, я начал мыслить в этом направлении, – продолжал Пуаро. Итак, миссис Кавендиш ночью в комнате свекрови. Рискну предположить, что она что-то ищет, но пока не нашла. Внезапно миссис Инглторп просыпается, и у нее начинается первый мучительный припадок. В пароксизме она выбрасывает руку, опрокидывая ночной столик, а затем отчаянно дергает за шнурок звонка.

Потрясенная миссис Кавендиш роняет свечу, стеарин при этом брызжет на ковер. Поспешно подобрав свечу, она ретируется в комнату мадемуазель Синтии и закрывает за собой дверь. Она выбегает в коридор, потому что слуги не должны обнаружить ее там, где она сейчас находится. Но увы, слишком поздно! В галерее, соединяющей два крыла, уже раздаются шаги. Что же делать? Внезапно ее осеняет и, вернувшись в комнату девушки, она принимается ее будить. В коридоре столпились всполошенные домочадцы. Всех заботит одно: как попасть в спальню миссис Инглторп. Никто не обратил внимания, что Мэри не прибежала на шум вместе с остальными, однако – и это очень важно! – я не нашел никого, кто видел бы ее выходящей из другого крыла. – Пуаро посмотрел на Мэри Кавендиш. – Пока все верно, мадам?

Она кивнула.

– Совершенно верно, мсье. Сами понимаете, я непременно рассказала бы обо всем, если бы знала, что принесу своему мужу какую-то пользу. Но как это могло ему помочь?

– В каком-то смысле вы правы, мадам. Зато вы избавили бы меня от необходимости ломать голову над фактами, которые никак не находили истолкования.

– Мэри! Так это ты уничтожила завещание! – вдруг закричал Лоуренс.

Она отрицательно качнула головой. Покачал головой и Пуаро.

– Нет. Лишь один человек мог уничтожить завещание – и это сама миссис Инглторп!

– Невозможно! – воскликнул я. – Она же написала его в тот же день!

– И тем не менее, мон ами, это была миссис Инглторп. Иначе никак не объяснить то обстоятельство, что в один из самых знойных дней в году, она велела растопить камин в своей спальне.

Я так и ахнул. Какими же мы были дураками, что до сих пор не обратили внимание на эту вопиющую несообразность! Пуаро тем временем продолжал:

– В тот день, господа, было почти двадцать семь градусов в тени. И все же миссис Инглторп приказывает разжечь огонь. Зачем? Затем что ей нужно что-то уничтожить, а никакой другой возможности сделать это не представляется. Вспомним, что в Стайлзе царит режим военной экономии, и каждый клочок идет на переработку. А завещание написано на плотной гербовой бумаге и разорвать его, или сжечь в пепельнице никак не получится. В тот момент, когда я услышал, что в спальне хозяйки поместья топили камин, я понял, что она намеревалась уничтожить какой-то важный документ, вероятнее всего, завещание. Поэтому, обнаружив в решетке обгорелый обрывок, я ничуть не удивился. В то время я еще не знал, что завещание было написано непосредственно в этот день, и дал серьезную промашку. Я предположил, что миссис Инглторп решила уничтожить документ после ссоры, о которой столько говорилось, и не принял во внимание, что ссора произошла до, а не после написания завещания. Поняв свою ошибку, я был вынужден рассматривать события под другим углом.