Закат на Босфоре

Сзади слышался топот преследователей. Оглянувшись, Борис увидел, что его догоняют двое дюжих парней — должно быть, охранник и шофер. Связанные за спиной руки очень мешали бежать. Увидев открытые двери маленькой кофейни, Борис бросился туда, но дорогу ему преградил рослый пузатый турок со шрамом через все лицо. Турок оттолкнул беглеца и прокричал ему что-то зло и темпераментно. Не понимая языка, Борис догадался по интонации, что это было — разбирайтесь сами между собой и не впутывайте нас в свои неприятности!

Ордынцев бежал по улице и видел вокруг одинаковые лица — равнодушные, озлобленные, безразличные. Он понял, что от этих людей помощи ждать бесполезно.

Силы постепенно оставляли его. Он бежал все медленнее и медленнее. Шаги преследователей за спиной неумолимо приближались.

Вдруг перед ним на тротуаре появился высокий одноглазый человек в поношенной английской форме без погон. Смуглое лицо с жесткими кошачьими усами и черная повязка на глазу делали его похожим на пирата.

Левой рукой распахнув маленькую дверцу в стене, пират мотнул головой и сказал Борису по-русски:

— Сюда, земляк!

В то же время правой рукой, он выдернул из-за пояса револьвер «веблей» и, широко расставив ноги, преградил дорогу преследователям Бориса.

— Господа! — проговорил он скрипучим презрительным голосом. — Что за беготню вы устроили? Я советую вам перейти на шаг и не торопясь отправиться куда-нибудь в другую сторону. Здесь вам делать нечего.

Преследователи Ордынцева остановились и присмотрелись к преградившему им дорогу человеку. Его решительный вид, уверенность, с которой он встал у них на пути, оружие, как бы служившее продолжением его руки, вызвали у них невольное уважение. Однако мысль о том, что сделает с ними хозяин, узнав, что Борису удалось бежать, придала им решительности. Подняв свои револьверы, охранники медленно двинулись вперед. Но в это время из той двери, которую открыл одноглазый пират, вышел, слегка прихрамывая, еще один человек — светловолосый, с бледно-голубыми глазами. Этот человек не успел ничего сказать и даже не достал оружие, но само его появление и пустой безразличный взгляд его голубых глаз так испугали решительных и бесстрашных охранников, что они, не сговариваясь, повернули и быстро пошли прочь…

Борис хотел поблагодарить своих неожиданных спасителей, попросить, чтобы они развязали веревки на его руках и откланяться, потому что на него эта парочка тоже произвела устрашающее впечатление, но пират решительно положил руку на его плечо и втолкнул его в открытую дверь.

Борис оказался в большой комнате с низкими сводчатыми потолками, полной табачного дыма и гула многочисленных мужских голосов. На длинных дощатых столах стояли пивные кружки и тарелки с нехитрой закуской. Между столами сновали юркие кельнеры в длинных передниках с подносами в руках. Это была бы самая обычная пивная, если бы не посетители — все как один с военной выправкой, многие со следами ран и увечий, большинство — в военной или полувоенной форме без погон и знаков различия.

Одноглазый пират провел Бориса между столами и втолкнул в маленькую комнату за стойкой. Там он одним ловким взмахом ножа освободил его от веревок, стягивающих руки за спиной, указал на шаткий табурет и сам сел напротив.

— Ну что, земляк, в уголовку вляпался? За что тебя схватили? Украл что-нибудь или похуже дело?

Борис, ошарашенный быстротой развития событий, не знал, какую линию поведения избрать. С одной стороны, его выручили, избавив от преследования, с другой — одноглазый незнакомец вызывал у него серьезные опасения, и Борис думал, не попал ли он из огня в полымя. Чтобы хоть как-то потянуть время, он спросил у «пирата»:

— Как вы узнали во мне русского?

— Не просто русского, земляк, — одноглазый похлопал Бориса по плечу, — а русского офицера! А русский офицер — это звание, выше которого нету на земле! Так что ты, земляк, не унижайся пред этой иностранной швалью. Мы сами возьмем у них все, что нужно… А узнал я тебя очень просто: на острове Принкипе, ночью, когда мы собирались все вместе… все наши… ты тоже был там, я тебя запомнил. У меня очень хорошая память. Поэтому сейчас я должен был помочь тебе: ведь ты один из нас! Так что этим сволочам от тебя было нужно?

Борис облизнул пересохшие губы и хотел было начать какую-нибудь правдоподобную ложь, как к ним подошел, сильно хромая, светловолосый человек с пустыми бледно-голубыми глазами, тот самый, чье появление на улице перед пивной заставило отступить преследователей Бориса. Подойдя к Ордынцеву, он уставился на него немигающим взглядом и произнес:

— Ради милого дружка — хоть сережку из ушка!

Одноглазый «пират» покосился на него и сказал Борису:

— Штабс-капитан очень любит говорить в рифму. Ты, земляк, его не бойся, он за своих — в огонь и в воду… Но человек он, конечно, нервный — шесть раз ранен, дважды контужен, в махновском плену побывал — от этого кто хочешь нервным станет. Поэтому лучше его не сердить, если с ним по-хорошему — так он просто душа-человек. Ты, кстати, в каком звании?