Закат на Босфоре

— Все подробности дела вы сможете узнать у моего доверенного помощника Джафара Карманли, — сухо проговорил турок и прикрыл тяжелыми веками свои выразительные глаза. — Стало быть, если Шмидта убили русские из-за каких-то своих тайных дел, то вы сможете разобраться со своими соотечественниками лучше турецкой полиции. Кроме того, как я знаю, прежде вы были юристом, специалистом по уголовному праву. Поэтому, как говорят, вам и книги в руки. Итак, господин полковник, я очень прошу: займитесь этим делом. Я постараюсь обеспечить вам всю возможную поддержку, но очень рассчитываю, что ваши действия будут успешными. В противном случае… конечно, ваши британские друзья очень могущественны, но не забывайте, эфенди, это мой город.

Начальник полиции произнес последние слова тихо, но в его интонации прозвучала скрытая угроза, с которой приходилось считаться всерьез. Горецкий вполне осознал это. Здесь, в Константинополе, несмотря на поддержку могущественных английских друзей, начальник полиции вполне мог создать ему невыносимые условия.

— Присаживайтесь, господин полковник, — тихим невыразительным голосом произнес худощавый человек в строгом сюртуке, смотревший без улыбки из-под очков в черной роговой оправе. В отличие от своего начальника он предложил полковнику не низкое неудобное кресло, а жесткий стул с прямой спинкой. Стул был еще неудобнее, чем кресло, но полковник заметил, что сам хозяин кабинета сидит точно на таком же. В комнате находились еще пара стульев, простой письменный стол, на котором почти не было бумаг, и железный шкаф с картотекой.

— Итак, — начал Горецкий, — кое-что об убийстве полковника Шмидта я выяснил из газет. Кое-какие сведения мне дал ваш шеф. — Он кивнул в сторону, где за стенкой находился кабинет начальника полиции. — Прошу вас ответить на некоторые мои вопросы.

Джафар Карманли проявил свое согласие легким наклоном совершенно лысой головы, обтянутой желтоватой кожей.

— Могу я ознакомиться с протоколом осмотра тела капитана Лихачева? — осведомился Горецкий.

Джафар молча придвинул к нему одну из немногочисленных бумаг, лежавших на его столе.

— Что касается есаула Чернова, то я приказал взять его под стражу, — сказал он, когда Горецкий поднял голову от бумаги. — Лишиться последнего свидетеля было бы крайне глупо.

— Да-да, — рассеянно пробормотал Горецкий, — но, насколько я знаю, он никого из нападавших не опознал.

— Это не важно, — последовал холодный ответ.

— Но по крайней мере он содержится в приемлемых условиях? — настаивал Горецкий. — Дело в том, что я некоторым образом знаком с вашими турецкими тюрьмами — не близко, понаслышке, но и этого мне хватает для беспокойства. Этот есаул Чернов ведь может нам понадобиться.

— О, нет повода для беспокойства, условия вполне сносные. — Джафар по-прежнему говорил тихим невыразительным голосом.

Горецкий внимательно вгляделся в его лицо.

— Имеете ли вы еще что-то мне сообщить? — напрямик спросил он.

— Видите ли, — полковнику показалось, что в голосе Джафара появилась некоторая неуверенность, — поскольку Мустафа-эфенди был очень недоволен, что мы упустили капитана Лихачева, я позволил себе кое-что предпринять, а именно: я поднял на ноги всю сеть городских осведомителей и велел сообщать мне все мало-мальски касающееся этого дела.

— И что же вам удалось выяснить? — заинтересовался Горецкий. — Кто мог убить капитана Лихачева?

— Об этом выяснить ничего не удалось, но зато я наткнулся на любопытные факты. — Джафар выдвинул ящик стола и достал оттуда еще одну бумагу. — За четыре дня до убийства полковника Шмидта на Галате поздно вечером был убит еще один русский.

— Ну-ну, — поощрил Джафара Горецкий, понимая, что тот не будет обращать внимание полковника на заурядное убийство.

— Погибший был русский офицер, ротмистр Хренов. Его документы были на месте, в кармане шинели. Немногочисленные деньги тоже не тронуты, стало быть, убийство не было связано с ограблением. И самое главное, — Горецкому показалось, что в равнодушных глазах Джафара Карманли мелькнуло какое-то оживление, — этот русский офицер был убит ударом острого предмета, похожего на шило, в основание черепа.

— Где находится тело? — вскинулся Горецкий.

— На кладбище, — коротко ответил Джафар. — Прошло уже больше недели со дня убийства. Согласно вашим православным обычаям, ротмистра Хренова отпели в церкви Николая Мерликийского и похоронили на кладбище при той же церкви.

— Но хоть судебный врач осматривал труп?

— Не думаю, — невозмутимо ответил Джафар, — а точнее, знаю, что не осматривал.

Полковник посмотрел в его равнодушные глаза и сдержал готовое сорваться пренебрежительное восклицание.

— Могу я продолжать? — осведомился Джафар и раздвинул в улыбке плотно сжатые до этого губы.

Полковнику Горецкому невольно представилось, как на свободном месте у стены стоит допрашиваемый человек и что он почувствует при виде такой улыбки Джафара Карманли. Горецкий внутренне поежился и решил быть как можно осторожнее с помощником начальника полиции.