Закат на Босфоре

— Поручик Ордынцев, — поспешно представился Борис, обрадовавшись, что расспросы временно отложены.

— А я — капитан Сивый, четырнадцатого пехотного полка. А штабс-капитан — Сельцов, драгуном был… до контузии. Вот что я тебе скажу, поручик, — Сивый чуть отстранился от Бориса и внимательно присмотрелся к нему цепким оценивающим взглядом, — похоже, что судьба послала тебя мне навстречу. Сегодня у нас со штабс-капитаном намечается важная и опасная работа, в которой понадобится помощь третьего человека. Айда с нами, поручик, проверишь себя!

— А что… что за дело? — осторожно спросил Борис.

— Что за дело? Дело серьезное. — Сивый все так же внимательно приглядывался к Ордынцеву, — да ты же не новичок, в боях бывал, порох нюхал. И здесь, судя по тому, как тебя сегодня провожали, ты тоже не пирожками торгуешь. А что за дело — это я тебе вечером скажу. Раньше времени об этом знать вредно. Твое-то дело будет простое — выполняй мои приказы — и вся наука.

— Да я, конечно… я не против, — протянул Борис, почувствовавший запах опасности, — только у меня в таких делах опыта нет…

— Не волнуйся, ничего особенного от тебя не потребуется. Справишься. Мы со штабс-капитаном тебе поможем.

— Ладно, договорились… Где мы встретимся?

— А зачем нам встречаться? — Одноглазый усмехнулся. — Прямо отсюда и пойдем! Здесь место спокойное, безопасное, здесь до вечера подождем… Эй, Трофимов! — крикнул одноглазый, приоткрыв дверь в большой зал. — Принеси нам пива и кефали! — После, обернувшись к Борису, он подмигнул: — Кефаль здесь хорошо готовят! Попробуешь — пальчики оближешь!

— Как же! — растерянно проговорил Борис. — Мне нужно кое-какие дела сделать… Меня ждут… может, я сейчас пойду, а вечером, перед тем как на дело идти, встретимся здесь?

— Э нет, земляк! — Сивый посмотрел угрожающе. — Что тебя ждут — это ты верно сказал: те двое, что за тобой гнались, они тебя и ждут. А дела твои… коли бы мы тебя от погони не спасли, что бы с твоими делами было? Вот то-то! Ты уж, земляк, лучше с нами до вечера побудь. Пива попьем, кефали поедим… кефаль здесь очень вкусная! А то уйдешь ты отсюда — да ненароком обратно-то дорогу и забудешь! А это нехорошо. Ты ведь один из нас, и дела у тебя с нами должны быть общие…

— Тут такие, брат, дела, что закусишь удила! — вдруг совершенно не к месту высказался штабс-капитан.

— Видишь, земляк, — добавил одноглазый, — штабс-капитан нервничает, а он и без того нервный, дважды контуженный, его волновать нельзя! Он, если нервничает, очень сердитый становится. Я тогда сам-то его боюсь.

Рыжий Трофимов в грязно-белом фартуке принес поднос, на котором пенилось в трех огромных кружках светлое пиво и источала божественный аромат зажаренная до золотой корочки кефаль. Борис почувствовал, что страшно проголодался и решил предоставить событиям развиваться своим чередом.

Глава одиннадцатая

— Заходите, эфенди! — Хозяин кабинета вежливо приподнялся навстречу полковнику Горецкому, но из-за стола не вышел.

Аркадий Петрович подумал, что турку с его объемистым животом это было бы не просто.

— Садитесь, эфенди. — Турок маленькой мягкой рукой указал Горецкому на низкое кресло.

Горецкий опустился в него, едва заметно поморщившись: в этом кресле он оказался гораздо ниже своего визави и смотрел на него снизу вверх, кроме того, вставать из него будет неудобно и унизительно.

— Не хотите ли закурить? — Хозяин пододвинул гостю изящную серебряную сигаретницу с тонкими египетскими папиросами, какие, на взгляд Горецкого, пристало курить только женщинам.

— Благодарю вас, если позволите, я закурю трубку. — Он вытащил замшевый кисет.

— Итак, господин полковник, — начал турок, выпустив облачко ароматного, слегка дурманящего дыма и проследив за ним печальными выразительными глазами, — я пригласил вас сегодня по одной крайне неприятной причине.

— Не сомневаюсь, — не менее грустно улыбнулся Горецкий в ответ, — трудно было бы ожидать, что начальник полиции города Константинополя пригласит меня, чтобы сообщить радостное известие. Итак, что же случилось?

— Мой город — большой город, эфенди. — Турок сделал плавный округлый жест своей маленькой ручкой, словно обвел ею шумные базары Ускюдара, богатые кварталы Пери, грязные трущобы Галаты, весь этот разноязыкий, разноплеменной Вавилон. — Очень большой город, эфенди. Но в этом городе мне удавалось до сих пор поддерживать порядок…

Горецкий скептически усмехнулся. Турок заметил это и взмахнул ручками, чуть привстав из-за стола.