Закат на Босфоре

«Вот оно что! — понял Борис. — Они хотят использовать меня как приманку, как наживку. Вытолкнут меня под пули, а пока этот сторож — если, конечно, он там один, — пока он будет убивать меня, эта парочка убийц нападет на него… Мне уготована роль живого трупа, бегающей мишени. Судя по интонации Сивого, этот сторож — очень опасный человек, значит, моя смерть неизбежна, Сивый заранее ее спланировал, и только для этого они отбили меня на улице от преследователей… Что делать? Как спастись?»

Вслух он сказал:

— Господин капитан, что же мы делаем? Ведь мы же, судя по всему, идем на обычное ограбление! А ведь мы русские офицеры и не можем марать своего звания!

— Вот как заговорил? — зло прошептал Сивый, низко нависнув над Борисом. — Честь не хочешь марать? А то, что тысячи русских офицеров голодают, после того как проливали кровь за отечество, — на это тебе наплевать? Все эти спекулянты, инородцы проклятые, и там, в России, жирели, и здесь богатеют! Не успели они перебраться в Константинополь и уже здесь обзавелись магазинами, ресторанами, гостиницами… Они должны заплатить нам за нашу кровь, за наши страдания, и они нам заплатят! — Даже в слабом свете маленького фонаря было видно, как побагровело лицо капитана. Слегка отстранившись, он внимательно посмотрел на Бориса и закончил: — Мы спасли тебя — там, на улице, — от твоих врагов. Мы думали, что ты один из нас, взяли тебя на дело, и теперь обратного хода нет. Ты будешь с нами до конца и сделаешь все, что я прикажу. Иначе…

Наступившее после этих слов молчание было весьма красноречиво. Борис понял, что его загнали в тупик и выхода из этого тупика нет.

— Тогда хоть дайте мне револьвер!

— Револьвер тебе ни к чему, — холодно ответил Сивый, — ты все равно не знаешь, где будет стоять сторож, и не сможешь в него прицелиться. Твое дело — выключить свет, а если ты будешь стрелять, то не успеешь добраться до выключателя.

Борис понял, что его приговорили к смерти и не хотят давать ни малейшего шанса на спасение. Оставалось надеяться только на свое феноменальное везение, о котором так часто говорил Горецкий…

Капитан Сивый остановился и прижал палец к губам. Борис внутренне собрался: сейчас от каждой мелочи зависела его жизнь. В правый бок снова ткнулось что-то твердое: это Сельцов напоминал о своем присутствии, чтобы Борис не вздумал колебаться.

Сивый зажал фонарик в зубах, осторожно взялся обеими руками за деревянную окантовку, слегка выступавшую из стены, и потянул на себя. Панель бесшумно подалась, открыв квадратный проем. Сивый быстрым беззвучным движением отставил панель в сторону, схватил в правую руку револьвер и сделал бешеными глазами знак Борису: «Вперед!»

Капитан был страшно напряжен, как пантера перед прыжком. Глаза его горели сумасшедшим огнем. Борис понял, что секундное промедление будет стоить ему жизни, и бросился в проем, как в детстве бросался с обрыва в темный омут возле мельницы.

Выскочив в слабо освещенное помещение, он перекатился по полу, пытаясь по дороге осмотреться. Он находился, по-видимому, в задней комнате магазина, где были составлены какие-то металлические ящики и запасные прилавки. Под потолком слабо светился мутный шар дежурного освещения. Бросив взгляд на противоположную стену, Борис не увидел на ней выключателя.

«Подставили! — понял он. — Выпустили меня вперед, как живую мишень, чтобы отвлечь охранника!»

И в это мгновение на пороге комнаты возник огромный рыжеволосый человек. Гибкий и молниеносный, он выхватил тускло блеснувший «маузер» и вскинул его, целясь в Бориса. Борис, чувствуя, как бешено бьющееся сердце отсчитывает последние мгновения его жизни, снова перекатился по полу, попытавшись скрыться за массивным прилавком красного дерева. При этом он задел прилавок, оттуда упала какая-то корзина. Борис инстинктивно схватил ее, заслонившись от неизбежного выстрела… И тут случилось непонятное.

Огромный рыжий человек мгновенно навел на него ствол «маузера», но не выстрелил. Лицо гиганта исказилось неописуемой гримасой, отразившей противоречивые чувства — от ненависти до жалости, — и ствол «маузера» пополз в сторону. В то же мгновение в темном проеме появился штабс-капитан Сельцов. Непрерывно стреляя из своего «нагана», белобрысый убийца ворвался в комнату. Рыжий гигант в дверях согнулся пополам, нырнул за один из железных ящиков и ответил Сельцову двумя выстрелами. Видимо, они достигли цели, потому что штабс-капитан покачнулся и упал. Лежа, он продолжал стрелять. Рядом с ним появился Сивый. Прячась за укрытие, капитан открыл огонь по рыжеволосому охраннику. Тот, боясь оказаться под перекрестным огнем, отполз к двери и выкатился в коридор, откуда держал под обстрелом выход из комнаты. Борис скосил глаза на Сельцова. Штабс-капитан дышал медленно и неровно, лицо его постепенно заливала землистая бледность. Рука, судорожно сжимавшая «наган», безвольно упала на пол. Жизнь на глазах покидала его.