Заклятый брат

Саймон замялся. Он не сказал Фахари о Залике, но даже если бы признался, что она была с ним, это мало бы что изменило – она всё равно не поняла, о чём говорили Вадим с Ноланом. Все его заявления держались лишь на одном честном слове, а оно в заповеднике не значило ничего.

– Можете мне не верить, – наконец сказал он. – Я бы и сам вряд ли поверил. Но подготовка к нападению будет стоить вам только времени, ничего больше. Нельзя отрицать возможность…

– А если ты ошибаешься? – спросила Ния. – Согласись, очень удобно, что никто не может подтвердить твои слова? Если ты что-то неправильно понял, или они намеренно тебя обманули…

– Он говорит правду.

Вперёд выступила львица, а когда звери перед ней расступились, она обернулась человеком. Рехема. Саймон поражённо уставился на неё. Она же постоянно угрожала ему и злилась, так почему вдруг решила поддержать?

Но перехватив её взгляд, он не увидел ни тепла, ни понимания. Лишь ледяную неприязнь, которая резала не хуже клинка Залики.

– Мы с прайдом решили проверить слова американца, – продолжила Рехема, обращаясь ко всем собравшимся. – Мы пошли на север и собственными глазами увидели лагерь Вадима Сергеева и Верховного Совета. Мальчишка не врёт и не ошибается. Сегодня после заката Совет перейдёт в наступление.

Шум поднялся мгновенно. Все заговорили, перекрикивая друг друга. Саймон поморщился; разобрать чьи-то слова в этой какофонии стало просто невозможно.

Фахари коснулась его плеча.

– Иди, – шепнула она, кивая на узкий проход между двумя разъярёнными жирафами. Дважды повторять не пришлось; пока Фахари пыталась успокоить собравшихся, он выскользнул из круга и поспешил к рощице, где на циновках сидели Уинтер, Шарлотта, Джем и Хьюго, наблюдающие за воцарившимся хаосом как за цирковым представлением.

– Она точно их Хранительница? – будничным тоном поинтересовалась Уинтер, забрасывая в рот кусочек банана с общей тарелки. – Как-то они её не особо любят.

– Их семьи в опасности, – сказал Саймон. Хьюго подвинулся, освобождая ему место, но Саймон остался стоять, изо всех сил стараясь не уподобиться Фахари и не начать расхаживать из стороны в сторону. – Я бы тоже злился.

– Спорами ничего не добиться, – с раздражённым вздохом сказал Джем. – А на планы нет времени…

– Справиться с Советом просто, – сказала Шарлотта. – Вадим не доверяет своим подчинённым. Справимся с ним, солдаты лишатся командира, и с ними разберутся отряды саванны. Просто скажи, куда идти, – добавила она, бросив взгляд на Саймона, – и я всё сделаю.

Он промолчал. Шарлотта бы справилась – в конце концов, уж у неё точно была причина отомстить Вадиму. Он убил её отца и брата – и, скорее всего, сестру тоже, хотя никто не хотел признавать это вслух.

Но из головы не выходили слова Нолана, прижавшего Вадима к земле около ящиков.

«Сейчас ты мне полезен», – так он сказал.

А ещё Нолан назвал Вадима пешкой, но почему? Ведь именно Вадим затеял эту игру – игру, целью которой было убить Наследников. А Нолан решил ему в этом помочь.

Но вдруг Саймон ошибся? Совсем недавно, на Лазурном острове, Нолан сказал, что за кулисами идёт другая игра, а Саймон этого не понимает. Но о чём говорил брат? Неужели в этой игре Вадим был лишь пешкой, от которой можно было избавиться?

Саймон не знал, а делать выводы было слишком рано. Шарлотта смотрела на него и ждала ответа, но он молчал. Она жаждала мести, но если Нолан действительно мог спасти множество жизней, и для этого ему был нужен европейский Хранитель, Саймон просто не мог его так сильно подставить. Сначала нужно было выяснить, что происходит.

Тишина затянулась, и на лице Шарлотты проступило недовольство.

– Значит, не скажешь, – произнесла она.

– Его охраняет целая армия, – тихо сказал Саймон. – Я знаю, что ты умеешь сражаться. Ты отличный воин, но…

– Это моя жизнь. Ты не имеешь права решать за меня, – с тихой угрозой перебила Шарлотта.

– Прости, – сказал Саймон. – Нолан сказал, что Вадим нужен ему живым…

– Мне плевать, что сказал твой брат, – выплюнула Шарлотта, подскакивая на ноги и нависая над Саймоном. – Я здесь, чтобы убить Вадима. И я не уеду из Серенгети, пока он жив.

Что-то в её речи вдруг показалось знакомым – не сами слова, а то, как она их произносила.

– Можешь повторить? – озадаченно попросил он.

Шарлотта фыркнула.

– Что тут понимать? Я не уеду из Серенгети, пока…

– Леопард, – перебил её Саймон. – Леопард тоже говорил с европейским акцентом.

– Какой леопард? – оторопело спросила Шарлотта, позабыв про нарастающий гнев. – Ты о чём?

– Я встретил его рядом с лагерем Вадима, – сказал он в замешательстве. – Он сам ко мне подошёл. Назвал Саймоном Торном, хотя я был птицей, и спросил, что я там делаю.

– А Вадим тут причём? – поинтересовалась Шарлотта так громко, что на неё обернулись стоящие рядом Наследники.

– Но… ни при чём, – признал Саймон, поспешно соображая. – А что стало с европейскими Наследниками?

Его друзья переглянулись, даже не скрываясь.

– Ты давно ел? – спросил Джем. – Какой-то ты бледный.

Саймон помотал головой.