Зал ожидания (сборник)

– Вы эту штуку из музея украли? – интересуется Юра.

– Да что же это, – Яна наконец принимает вызов. – Алло? Малыш, я на пробах. Потерпи, пожалуйста… Что? Вечером погуляем, хорошо?

Дверь за спиной Яны беспрерывно дёргается.

– Малыш, я знаю, что тебе скучно. Ма…

Юре надоедает это концерт.

– Гуревич! Вызови дрона!

Яна с отчаянием смотрит на Юру, но все ещё держит сотовый у уха. В дверь стучат.

– Малыш, я перезвоню. Я… Я…

Яна сбрасывает вызов, облизывает губы и обеими рукам хватается за ручку сумочки.

– Ну? Улетаете сами?

Яна шагает к Юре, не отпуская сумочки.

– Почему вы не можете меня прослушать? Я хорошая актриса! Вы понимаете, сколько уже вот так выгоняли меня, будто я… будто…

Дверь за Яной приоткрывается, но тут она шагает назад и с грохотом, ладонью, её захлопывает. В лице Яны отчаяние. Юра не выдерживается и улыбается, сам не зная, почему.

– Птица с характером.

Яна прикусывает губу.

– Именно.

– Гуревич! – поразмыслив несколько секунд, орет Юра. – Железяк обратно! Красны девицы пусть ждут! Ломятся, как бараны, честное слово!

Юра расслабляется в кресле, а Яна, напряженная до предела, все стоит, будто не верит в удачу.

– Дружинина?

– Д-да. Яна Дружинина.

Юра переключается между проекционными мониторами. Яна неуверенно идёт к стулу посетителя и на полпути оглядывается на дверь. Та неподвижна.

– С… Г… М… Отсортировать по алфавиту.

– Дружинина, – повторяет Яна.

– Да помню, помню. Д… С… В… отсортировать по имени.

Юра находит анкету, скептически вытягивает губы, читает.

– Театральный кружок в школе… Дерматоморфинг… Это у каждого второго. А эта внешность настоящая?

Яна вжимает голову в плечи.

– Я не помню. На паспорте настоящая была.

Юра читает дальше, затем опускает монитор и внимательно, с неподдельным интересом смотрит на Яну. Та нервно разглаживает юбку на коленях.

– То есть вы снялись у шикарного режиссёра, но вашего персонажа вырезали?

Яна вежливо, но грустно улыбается.

– Я хорошая актриса.

Юра подпирает кулаком щеку и читает дальше, будто анекдот.

– Почему такой перерыв?

– Дети… Развод… Но я хорошая актриса.

Юра трёт глаза и поднимает взгляд к потолку.

– Гуревич! Сделай кофе, что ли! Тот, что обезьяны гадят! – Юра смотрит на Яну. – Ладно, дерзайте.

Яна вжимает голову в плечи.

– Ч-что?

– Начинайте, говорю.

Яна ещё больше сутулится.

– А больше никто?..

– А вам ещё кто нужен? Берлинский симфонический оркестр? Кроме меня в таком режиме никто не работает. Да и я уже… Вы пробоваться будете или нет?

Яна, не моргая, смотрит на Юру. Тот в нетерпении стучит пальцами по столу, и, чем дольше молчит Яна, тем громче Юра барабанит. Вдруг Яна меняется: улыбается открыто и счастливо, ногу закидывает на ногу и подаётся левым плечом вперёд. Лицо ее свежеет, округляется, вокруг носа проступают веснушки – Яна становится похожа на восторженную девочку-подростка.

– Ты не представляешь! Иду я, значит, мимо концертного зала, а там шум, свет, музыка. Ну, я и…

Юра машет руками.

– Стоп, машина.

Яна поникает, лицо ее меняется обратно, и только веснушки еще долго не сходят с кожи, будто звезды с рассветного неба. Юра трёт глаза.

– Вот… Вот как вы думаете, сколько из коридора так покажут?

Яна молча отстраняется.

– Все, – отвечает за нее Юра.

– А знаете, сколько людей мне так говорят с детства? Все! Но я хорошая актриса. Я… Я…

– Какая разница? Я дерматоморфинг один вижу, а мне характер нужен. Яркость. Типаж. Где это? Ой, все, летите.

Юра машет руками, Яна растерянно глядит на него.

– Пожалуйста… Ещё раз? Я не настроилась, я…

Он наклоняет голову вбок, как попугай.

– Серьёзно? Уходите. Я вас прошу. У-хо-ди-те.

Яна смотрит на него так, будто ей дали хлёсткую и незаслуженную пощёчину. Медленно встаёт и, хромая, втянув голову в плечи, идёт к двери. На полпути она останавливается.

– Да уйдёте вы или нет? – в раздражении бросает Юра.

Яна резко поворачивается с лицом немолодой, уверенной, довольной жизнью дамы и швыряет на стул сумку. Та переворачивается, содержимое веером разлетается по полу. Яна на секунду замирает, затем берет себя в руки и, виляя округляющимися бёдрами, идёт к столу. Красиво наклоняется влево и вправо, поочерёдно снимая туфли и бросая их вниз, переставая хромать. Из правой, сломанной, туфли на пол вытекает струйка крови.

– Ты? Ты не представляешь. Иду я, значит, мимо концертного зала, а там шум, свет, музыка. Ну, я и заглядываю внутрь. И все от сцены отворачиваются, и смотрят куда?

Яна лихо садится на стол, наклоняет голову и ее волосы растут, волной стекают вниз.

– На меня. Потому что я…

Волосы Яны светлеют, качаются перед лицом загипнотизированного Юры.

– Потому что я… я…

Раздаётся гудение снизу. Яна вздрагивает и смотрит на пол, где разбросаны ее вещи и где сотовый с жужжанием, кругами, ездит по паркету. Юра прокашливается, с трудом отводит взгляд от волос Яны.

– Мам! Это твой ребёнок…

Яна тихо слезает со стола и подбирает телефон. Организм ее возвращается к исходному состоянию с небольшим рассинхроном: правое бедро еще крупнее левого, правая половина волос еще светлее левой.