Зал ожидания (сборник)

– Малыш, пожалуйста. Ма… Где? Ну я же тебя просила подождать! Ма… Иди домой. Какой ещё туман? Домой, сейчас же. Я скоро буду.

Яна заканчивает вызов и с раздражением, которое лично к Юре не относится, смотрит на мужчину.

– Угу, оценил, – кивает он. – Дерматоморфинг гениальный, быстрый. А все равно не то.

– Да почему?

Юру наклоняется вперёд, собирает пальцы в щепотку и приоткрывает рот. Тишина.

– У меня в голове вата, – Юра сглатывает и переключается на ор: – Гуревич! Где кофе?! Ты его дыханием варишь?! И давай следующую!

– Да почему не то? – с заметной обидой спрашивает Яна.

– Нарочито.

– Вы издеваетесь?

– Дамочка, полегче. Да, нарочито. Увы… Собирайтесь, прошу вас, мне надо посмотреть остальных.

– 'Дамочка'? 'Птица'? Вы себя-то видели, сударь?

Юра мрачнеет.

– Так, мне это уже надоедает. Хотите с дронами уйти?

– Жажду.

– Ок. 'Птица'. Будет вам дрон.

Юра поднимает глаза к потолку, собираясь заорать, но Яна вдруг хватает что-то с пола и швыряет в сторону мужчины. Дрязг, звон стекла. В спину Юры ощутимо дует.

– Да пошёл ты со своей охраной.

– Выкинуть вас лично?

В кабинет стучат, ручка поворачивается. Яна резко поднимает стул для посетителя и кидает в дверь. Грохот, испуганный крик снаружи. Яна, злая, страшная, но со своим обычным лицом, с обычной внешностью, поворачивается к Юре и коршуном нависает над ним.

– Выкинь. Попробуй.

Они пристально смотрят друг на друга. Дверь дёргается, в дверь колотят, но, видимо, на этот раз уже заело замок. Юра опускает взгляд, и лишь тогда Яна отворачивается. Она нарочито медленно собирает вещи и так же, медленно, преображается: делается спокойной и радостной, бросает весёлый взгляд на мужчину.

– А теперь как?

Юра фыркает. Поднимает руку и снова фыркает.

– Гуревич! Следующую пока не веди! Кофе только сделай уже! Как человека тебя прошу!

Яна добирается до туфель и с удивлением смотрит на правую, из которой натекла кровь. Юра этого не замечает, только озадаченно кивает самому себе, пока выводит проекцию договора и кидает на сторону посетителя.

– Условие одно: ехать сейчас. Актриса рассорилась с режиссёром, все стоит из-за одной дуры.

Яна замирает.

– Сейчас ехать и сниматься?

Он трёт глаза.

– Вам роль нужна или нет?

Яна сглатывает и пристально смотрит на договор, парящий неоновым призраком над столом из кокоболо. Она приближается, читает. Облизывает губы, приоткрывает рот. Поднимает указательный палец, чтобы поставить подпись – и тут раздается гудение.

– Мам! Это твой ребёнок…

Яна смотрит в сторону, затем обратно на договор. Убирает прядь волос за ухо, поднимает палец еще выше. Записанный голос не унимается.

– Господи!

Яна достаёт телефон и принимает вызов.

– Малыш, пять минут. Ма… Что? Ты что, серьёзно? Ты рядом с домом?

Яна с отчаянием взмахивает свободной рукой. Юра зевает и нетерпеливо постукивает по столу пальцами.

– Какие статуи, какой туман? Где это? Зачем ты вышла вообще?.. Что? Скучно. Тебе было скучно. Ма… Какая же ты у меня глупая. Сейчас буду!

Яна завершает звонок и виновато смотрит на Юру.

– Ребёнок заблудился. Я ей говорила, а… Я подпишу, найду её и быстро-быстро вернусь. Хорошо?

– Пока вы будете ездить, я буду искать другую.

Яна хмурится.

– Почему? Разве нельзя подождать?

Юра сцепляет руки в замок.

– Я похож на человека, который ждет? Все готово для съёмок, за каждый час простоя идут издержки. Нужна малоизвестная, без звёздных амбиций актриса, с характером.

Яна сглатывает и опускает взгляд на документы. Юра снова барабанит пальцами по столу.

– Я хорошая актриса?

– Дело в другом.

– Нет, я… То, как я играла, я…

– Хорошая.

Яна кивает, убирает прядь волос за ухо. Приоткрывает губы и смотрит на светящиеся линии договора.

– Я п-поеду за дочкой.

Юра молча разглядывает девушку несколько секунд, затем медленно, плавно убирает проекцию документа.

– Как знаете.

– Извините.

– Просто уйдите уже.

Яна торопливо собирается, платком вытирает лужицу крови на полу. Юра откидывается в кресле и трёт лицо. Сквозь пальцы он смотрит, как Яна закидывает в сумочку последнюю вещь и хромает к двери.

– До свидания, – Яна поворачивается к Юре.

Тот молчит, и она опускает взгляд, уходит. Через некоторое время раздаётся стук в дверь, появляется молодой человек лет двадцати, с претензией на что-то великое в лице, с чашкой кофе.

– Чего вы тут заперлись-то? Меня эти демоницы раздерут.

Гуревич ставит кофе на стол.

– Да, – добавляет он. – Дружинина, которая в семь должна была быть, не приедет. Её агент позвонил, она под машину попала. Вроде бы, на красный улицу перебегала.

Юра хмурится и смотрит на ассистента, как на идиота.

– Дружинину на семь, – терпеливо объясняет Гуревич, – с ребёнком машина сбила. На-смерть.

Овердрайв

– Тео, это было нечто!

– Да, особенно соло в "Черной песне". Как ты это делаешь?

Тео хлопают по плечам, обнимают, хвалят.

Он только улыбается – улыбается так, как сомнамбулы лунному свету, как звезды улыбаются исчезающим во тьме планетам, и правый глаз, как всегда, закрывает длиннющая челка; и Тео что-то отвечает невпопад.

"Где Джина?"