Заложник любви

– Чем это у нас так вкусно пахнет? – спросила Мирослава.

– Надеюсь, что не только вкусно пахнет, но и вкус вам понравится, – ответил он, ставя перед ней тарелку с мясом.

– О! Это не курица! И не индейка!

– Не гадайте, это кролик.

Мирослава знала, что кролика нужно уметь готовить, иначе он получится безвкусным, как трава. Поэтому она отрезала кусочек, положила в рот и не спеша разжевала. После чего искренне призналась:

– Морис! Это бесподобно!

Он улыбнулся. А она принялась с аппетитом уплетать все, что он положил ей на тарелку.

– Добавки? – спросил он, когда тарелка опустела.

– Нет, знаешь, Шура напрашивался к нам вечером. Это можно как-то разогреть, сохранив вкус?

– Постараюсь, – ответил он.

– Ты чудо! Морис!

– Я еще рулет с маком испек, – скромно признался он.

– Так давай его скорее сюда!

После чая она подробно рассказала ему все, что узнала от Крутова, а потом и от Лутковской.

– Я не вижу ничего, что можно было бы извлечь из двух таблеток снотворного, тем более если учесть то, что Свиридов принял их в разные дни, – проговорил Миндаугас.

– Мы не можем быть уверены в этом до конца, – возразила она.

– Уж не предполагаете ли вы, что Свиридов припрятал таблетки и выпил их прежде, чем утопиться? – спросил Морис озадаченно.

– Нет, конечно!

В это время зазвонил стационарный телефон.

Морис снял трубку и проговорил машинально:

– Детективное агентство «Мирослава» слушает.

– Нечего слушать! – в ухо Мориса ударил сердитый голос Наполеонова. – Лучше скажи, вы там все съели?

– Вообще-то, нет, – ответил Морис, – а что?

– Ничего! Я сейчас приеду!

– Шура, – вздохнул Морис, положив трубку.

– А я что тебе говорила, – усмехнулась она.

– Шура знает, что у нас кролик?

– Откуда? Я же сама не знала!

– Ах, да.

– Не иначе как своим лисьим носом на расстоянии учуял, – весело рассмеялась Мирослава.

– А мясо кролика придется подогревать, – с сожалением проговорил Миндаугас.

– Ничего! – утешила его Мирослава. – Не расстраивайся, Шура все равно этого не почувствует.

– Придется поверить вам на слово, – губы Мориса дрогнули от легкой улыбки.

Наполеонов приехал сразу после шести вечера. «Удрал пораньше», – подумала Мирослава.

– И чем вы сегодня меня ублажать будете? – спросил Шура, ищущим взглядом окидывая все поверхности и уголки кухни.

– Метлой, – ласково отозвалась Мирослава, – только ты не там ищешь! Она в сарае стоит.

– Ух, и злыдня же, – с горестным притворством вздохнул Наполеонов и устремил свой взгляд на Мориса.

Тот проговорил:

– Садись за стол.

Поставил перед ним тарелку с крольчатиной:

– Это я на обед готовил.

Шура довольно потер руки и, принявшись за еду, проговорил:

– Пока я с обедом управляюсь, ты уже ставь на стол и ужин.

Детективы расхохотались.

– Что я тебе говорила, – обратилась Мирослава к Морису.

– Если обо мне, – встрял Шура, – то, к бабке не ходи, ничего хорошего.

– А зачем ходить к бабке? – спросил Морис.

– Он имеет в виду гадалку, – пояснила Мирослава.

– Не я, а народная мудрость, – важно проговорил Наполеонов и указал вилкой в потолок.

– Окстись, Шурочка, – ласково проговорила подруга детства, – народ не на потолке, а вокруг тебя.

Наполеонов вздохнул так тяжело, словно тащил в гору «неприподъемный» мешок, и принялся доедать крольчатину. При этом он следил краем глаза за Морисом.

Морис же вынул из духовки курицу и проговорил озабоченно:

– Просто и не знаю, Шура, как пойдет курица после зайца.

– Отлично пойдет! – с энтузиазмом заверил Наполеонов и, прикрыв глаза, чуть было не замурлыкал от удовольствия. После курицы он доел два куска рулета с маком и впихнул в себя пару пирожков с яблоками. – Все! Больше не могу! – признался он. Но когда детективы хотели убрать со стола блюдо с пирожками, проговорил поспешно: – Пусть стоят! Я хотя бы любоваться ими буду.

– И как в тебя столько лезет? – спросила Мирослава.

– Я маленький, – ответил Наполеонов, – мне расти нужно.

– Ты больше не вырастишь, – сказал Морис, посмотрев на него жалеющим взглядом.

– Это еще почему? – удивился Наполеонов, прищурив один глаз.

– Потому что ученые пришли к выводу, согласно которому люди растут до двадцати пяти лет.

– Много они знают, эти твои ученые! – фыркнул Шура. – Небось английские, – кончик его носа презрительно сморщился. – Вот если бы это Мичурин сказал.

– Так ты же не арбуз, – усмехнулась Мирослава.

– И что с того?! Если бы это сказал хотя бы Ньютон.

– Он тоже английский ученый, – заметила Мирослава.

– Ничего подобного! – возмутился Шура. – И вообще, чего вы ко мне пристали?! Захочу и вас обоих дылд перерасту.

– Ладно, расти, – разрешила Мирослава. – Мы тебя из лейки поливать будем.

– Не надо меня поливать! – воспротивился Шура. – Меня только кормить нужно.

Мирославе надоели разговоры, крутящиеся вокруг да около еды, как и иллюзорные рассуждения о наполеоновском росте, поэтому она схватила Шуру в охапку и бросила его на диван рядом с котом. Дон недовольно заворочался и передвинулся на другое место.

– Я тебе говорил! – громко закричал Шура, обращаясь к Морису. – Что Славка меня на руках носит!

– Сиди спокойно, – велела Мирослава и сказала: – Ты лучше ответь на вопрос, который меня очень волнует.