Замечательная жизнь Юдоры Ханисетт

Позже тем же вечером Юдора собирает со своей тарелки остатки тирамису и вытирает рот салфеткой. Она не может припомнить, когда последний раз получала такое удовольствие от еды. Юдора бросает взгляд на Роуз: лицо девочки измазано шоколадом из-за того, что она только что облизала тарелку.

Появляется официантка:

– Как вам ужин?

– Чудесно, спасибо, – говорит Стэнли.

Она улыбается и начинает собирать со стола посуду.

– Спасибо, – говорит Роуз, передавая ей свою тарелку.

– У вашей внучки прекрасные манеры, – говорит она Юдоре и Стэнли. – Вы можете ею гордиться.

– Спасибо, – говорит Юдора, избегая взгляда Стэнли.

– Так, значит, мы «увнучеряем» Роуз? – спрашивает он, когда официантка отходит.

– Только на один вечер, – говорит она и на секунду поддается мечте о том, чтобы ее жизнь сложилась иначе: чтобы ее наполняли маленькие испачканные шоколадом личики и нарисованные от руки поздравительные открытки.

– Я готова притвориться вашей внучкой в любое время, – говорит девочка, похлопывая свою старшую подругу по плечу.

– Спасибо, Роуз. Я это ценю, – говорит Юдора, меняя позу. – А теперь, я думаю, стоит попросить счет. И я не желаю слышать никаких возражений – сегодня плачу я.

– Спасибо, Юдора, – говорит Роуз.

– Я знаю, что никогда не стоит спорить с решительно настроенной женщиной, так что просто поблагодарю, – хмыкает Стэнли.

– Мне это в радость, – отвечает Юдора.

– Хотя должен сказать, что, знай я, что ты платишь, заказал бы стейк, – говорит Стэнли, подмигивая Роуз. Та хихикает.

– Старый дурак, – вздыхает Юдора.

– О, верно, пока я не забыл, – восклицает Стэнли. – Пол пригласил вас обеих на семейное барбекю в субботу.

Лицо Роуз принимает серьезное выражение.

– А там будут колбаски?

Стэнли кивает:

– И бургеры.

– Тогда я в деле.

– Юдора?

Юдора ни разу в жизни не была на барбекю и до сегодняшнего вечера собиралась лечь в могилу, так и не побывав на подобном мероприятии. Но до сегодняшнего вечера она и пиццу не ела, а та оказалась очень даже хороша.

– Спасибо за приглашение. Я думаю, будет очень…

– …Приятно! – хором восклицают Стэнли и Роуз. Юдора смотрит на них в изумлении.

– Вы всегда так говорите, когда вам что-то нравится больше, чем вы хотите показать, – поясняет Роуз, давая Стэнли пять.

– Правда, что ли? – спрашивает Юдора, и ее губы растягиваются в улыбке. – К вашему сведению, я собиралась сказать, что будет очень весело.

– Врунишка! – парирует Стэнли. – Я рад, что вы сможете прийти. Все будут рады вас увидеть.

– Ох. Что ж, прекрасно, – говорит Юдора, осторожно сворачивая салфетку и кладя ее на стол. К своему удивлению, она вдруг понимает, что с нетерпением ждет субботы. – А теперь давайте поторопимся, так как я пообещала твоей матери, что мы вернем тебя домой к десяти часам!

Когда Юдора укладывается спать, ее охватывает удивительное чувство покоя. Может быть, это из-за еды или из-за просекко, но, когда она закрывает глаза и проваливается в сон, у нее в голове крутится одна мысль: «Жизнь – это ценнейший дар, и, пока у нас есть хоть одна причина продолжать жить, мы не должны сходить со своего пути».

1961 год, Сидней-авеню, юго-восток Лондона

Пинетки были самой милой вещью, которую когда-либо видела Юдора. Она взяла их в ладони, нежно провела пальцем по мягкой белой шерсти и атласным лентам. Они были идеальны. Она положила их на стол рядом с такими же по цвету распашонками и чепчиком. Это был уже третий комплект, который Беатрис связала за месяц.

– Нужно иметь по одному каждого размера, – сказала она с удовлетворенной улыбкой. – Младенцы так быстро растут.

Юдора похлопала мать по плечу, радуясь, что та нашла свое счастье в бесконечном вязании. Она стучала спицами, слушая радиопрограмму BBC, и этот звук стал для Юдоры звуком надежды. Он говорил о том, что Беатрис в высшей степени довольна.

Юдора боялась возвращаться с работы в молчаливый дом, в котором было слышно лишь глухое тиканье отцовских часов. По приходе она неизбежно обнаруживала, что ее мать сидит в кухне без света, уставившись в никуда. Стоящая перед ней чашка остывшего чая служила хорошим знаком: по крайней мере, вернувшись с работы, она вскипятила чайник. Обычно это означало, что Юдора еще сможет вовлечь ее в вечернюю рутину. Но если чая не было и в кухне царили тишина и мрак, Юдору накрывало волной отчаяния – она понимала, что ее ждет долгая ночь.

Так что она была рада тому, что новость о ребенке вдохновила Беатрис чем-то заняться. Для Юдоры было даже неважно, что речь шла не о ее ребенке. Она давно потеряла надежду на то, что выйдет замуж и родит детей, и просто искренне радовалась за Сильвию. Материнство имело для ее подруги огромное значение. Оно было ее заветной мечтой.

– Ах, Дора, не могу дождаться рождения малыша, – проговорила она, поглаживая себя по округлому животу и беря подругу за руку, чтобы провести ее в детскую.