Замок на двоих. Пряха короля эльфов

— Это чтобы лучше видеть моего короля! — не удержалась я.

— Я рад…

— Ты вся как статуэтка. Линия носа, изящные ушки.

— Это чтобы лучше слышать моего короля!

— Отлично, — вновь чарующе улыбнулся Кэйворрейн.

Не читал его величество людских сказок! И хорошо, а то еще обиделся бы… А так как ни в чем ни бывало продолжил:

— А овал твоего лица словно выточен лучшими ювелирами… Теми, что способны заточить в камне лунный свет и вплавить в его оправу саму тьму…

Он провел пальцем по моей щеке и вдруг встал.

— Пожалуй, стоит переодеться… — сказал рассеянно. — Ты иди, Элла, иди работай.

Я даже не сразу нашлась, что ответить. Все-таки с головой у его величества явные проблемы!

— Конечно! Побегу прясть на благо мироздания!

— Да-да, — покивал Кэйр. — Старайся. Честно сказать, такой пряжи, как твоя, мне еще не встречалось! А недостатки мы исправим, непременно!

В следующий миг я оказалась перед дверью, ведущей к моему рабочему месту.

Взялась за ручку, облизнула пересохшие губы и немножечко побилась лбом об гладкое дерево.

Я красивая, милая, с ювелирным овалом лица, и пряжа у меня — полный эксклюзив! Это комплимент, Элла. Это даже признание! Радуйся! Быстро радуйся! Ибо аутотренинг — пока все, что тебе остается!

И оборвать уши Айкену. Пожалуй, это стоит сделать самой. Король-то может и забыть…

* * *

Гнев кипел, и я сжимала губы, а руки чуть подрагивали. Поддавшись минутному порыву, хлопнула дверью, закрывая ее, и подавила желание пнуть ненавистную прялку.

Очень хотелось ругаться и крушить. Я, конечно, не Халк, но действительно хотелось. Рухнув на табурет, я машинально погладила инструмент, чувствуя под пальцами шероховатость дерева и словно извиняясь за свой чересчур эмоциональный порыв.

От прялки в свою очередь пришла волна тепла и принятия. Я уставилась на нее квадратными глазами и отдернула руки. Она что… живая? В стране эльфов чего угодно можно ожидать.

В голову ненавязчиво постучала мысль, что лучше тут ничего не громить. А то осерчаешь, пнешь, например, кресло, а оно в ответ разозлится, отрастит себе зубастую пасть и оттяпает тебе ногу.

К счастью, прялка читать мысли явно не умела, так что просто… утешала. Я так растрогалась, что едва не шмыгнула носом и не прижала к себе волшебную деревяшку. Фраза “только ты меня понимаешь”, тут была бы как никогда актуальна.

Вообще, в этом есть что-то до ироничного печальное. Единственная, кто утешает меня в стране фейри, — это неодушевленная прялка, что в остальное время сосет у меня кровушку.

Словом, на рефлексию у меня ушло еще немного времени.

Сразу к работе я приступать не стала — решила немного подумать о его величестве. В голову лезли сплошные гадости, но я искренне старалась концентрироваться на его прекрасных глазах, изящных руках и тому, как он эффектно обломал Тионга и компанию. Все же нет ничего более привлекательного, чем сильный мужик.

Колесо завертелось.

Без колдовства Кэйворрейна было сложнее.

Но я вспоминала, как он сидел на троне и улыбался мне. Я вспоминала его полуобнаженную фигуру по ту сторону зеркала и то, как на гладкой коже плясали световые отблески, еще контрастнее обрисовывая мышцы…

Нить вспыхнула и появилась под пальцами, которые тотчас начало пощипывать.

Ага!

Божечки, как все просто.

Итак, думаем про пресс! Красивый же пресс — грех не вспомнить.

И плечи широкие. И руки. И обнимал он так, что дыхание замирало. А уж как целовался!..

А вот про это не стоило вспоминать. Стоило зацепить первый образ из той сцены, как моя кровь словно вспыхнула огнем, очаг которого расположился внизу живота, а ощущение нитей в руках стало еще более явным. Еще более… болезненным.

Но все неприятные ощущения как волной смывала эйфория. Она накатывала на меня с неотвратимостью девятого вала, топила в восхищении и чувственном предвкушении, и я словно наяву ощущала, как губы короля касаются моих. Словно он вновь обводил абрис моего лица, трогал уши, перебирал волосы…

Когда я пришла в себя, то дыхание было сбито, по телу разливалось томление, а в корзинке рядом с прялкой лежала пряжа. Яркая, сияющая, и ее было много, гораздо больше обычного. А все ладони были исполосованы розовыми шрамами, которые с каждой секундой становились все бледнее и незаметнее. То есть недавно тут были кровоточащие раны.

Я, пошатываясь, встала, ощущая небывалое опустошение. Разве что на краю сознания плавала саркастическая мысль о том, чем же таким грезят другие пряхи, если так хорошо работают. Развратницы! А-та-та!

В моих покоях Тау расставлял блюда на столике и сначала радостно защебетал, а после встревоженно засветился, видимо, осознав, в каком состоянии пряха его величества.

— Все хорошо, не переживай, — отмахнулась я.

Стоило поесть, как мне полегчало. Я развалилась в кресле с блокнотом и лениво зарисовывала в нем всякое-разное. На ум приходили то фрагменты одеяний членов Совета, то необычное платье Фаиры, леди Желтых Холмов, то причудливо повязанный шейный платок Кэйворрейна…