Заповедь

— Жив, Мурат, жив! — не верилось секретарю горкома. — Как же? Я ведь запрос о тебе давал во Владикавказ, ответ пришел: героя гражданской войны, «Северного Чапая» Мурата Гагаева нет в Осетии... Решили, что ты в дороге тиф подхватил да помер. А ты живой, живой! — он вновь крепко обнял горца.

— А я никак не мог догадаться, что Гринин — это ты! — похлопывал по спине друга Мурат. — Почему Гринин? У тебя же фамилия...

— Гринин — это партийная кличка моя, так сказать, псевдоним... Как ты здесь оказался?

— Так меня же пригласили на празднование...

Николай хлопнул себя по лбу:

— А я-то списки приглашенных и не посмотрел... Ой, радость-то какую ты мне доставил!..

— А как удивится Зарема, когда узнает, что вы друг друга знаете... — сказала Мария.

— Так она твоя землячка? — обрадовался Гринин.

— Из одного аула, — скромно пояснил Мурат и умолк, не желая выдавать своей тайны...

— А Заремушка знает, что его называли «Северный Чапай»? — кивнув на Мурата, спросил у Марии Николай, увидев изумление на ее лице, довольно засмеялся: — Скрыл, значит, Мурат от вас свое героическое прошлое? Так я вам расскажу... Я с ним познакомился еще в двенадцатом году...

Мурат испугался, как бы Николай не выдал тайну о неверном друге Таймуразе, и торопливо перебил его:

— Николай, дорогой, потом расскажешь, а сейчас выслушай мою просьбу... — И умолк, покосившись на Марию.

Она поняла, что мешает предстоящему их разговору и, показав на дверь, сказала:

— Кажется, кто-то пришел на прием... Я пойду...

Когда она вышла, Мурат привстал со стула и, нагнувшись над секретарем, торопливо зашептал:

— Что хочешь рассказывай Зареме... Но о Таймуразе ни слова! Никогда! Ни за что!.. Будто бы и не было его совсем... Не стану тебе объяснять, почему и отчего... Но так надо!..

— ... Друг мой кивнул головой, — рассказывал мне Мурат, — этого было достаточно: я знал, что Николай никогда не произнесет ни слова о Таймуразе...

Глава 27

Внешне будто ничего не изменилось в ауле. Все так же старики каждый погожий день спешили на нихас, а молодые засветло отправлялись на земельные участки и в горы. Занимались тем же, чем и до революции: пасли овец, обрабатывали землю, запасались дровами на зиму... Так же с опаской поглядывали на небо, не сорвет ли непогода страду, обсуждали, как предотвратить предполагаемый паводок.

Но Мурат подмечал, что в отношениях между людьми появились новые нотки: горцы точно забыли, кто принадлежит к сильной, а кто — к слабой фамилиям. Приезжавший каждую пятницу из Алагира в аул агитатор-чтец, длинный, худой, больной туберкулезом, и в жару, и в холод зябко укутывавший шею и грудь рваным шарфом, Захар Морозов любил повторять слово «бесплатно», обещая в будущем бесплатную больницу, бесплатную школу и даже бесплатное питание, уточняя, что последнее будет не так быстро. Дети бегали вокруг, шумели, взрослые отгоняли их, а Захар успокаивал и тех и других: «Пусть и дети послушают, какая у них будет жизнь, — полезно!» По его настоянию была создана школа кройки и шитья, собравшая горянок в доме Умара.

— Это не только школа кройки и шитья, но и настоящий ликбез, — поразил слух аульчан непривычным словом агитатор и пояснил: — Будем всех женщин, невзирая на возраст, учить грамоте.

... Когда Тузар Тотикоев, которому вменили в обязанность доставку керосина в аул, появлялся с заветной железной бочкой, возле нее выстраивались люди. Именно тогда аульчане поняли, что означает русское слово «очередь», и долгие годы оно ассоциировалось у хохкауцев с другим словом: «фатаген» — так осетины называли керосин. Горянки нетерпеливо подставляли баллоны, бутыли, ведра, горшки, благодарили Тузара за доставленную радость, ведь три дня, как в доме нет ни капли фатагена, а домочадцы уже привыкли к свету лампы и знать не хотят ни лучину, ни свечку... Да и разжигать печь стало намного легче: обольешь слегка дрова — вспыхивают, как от ударившей молнии...

Тузар едва слушал их болтовню. Два чувства боролись в его душе: благодарность и негодование. Он ни на миг не забывал о благородстве стариков, пожалевших их семью и оставивших в ауле его, без которого все женщины и дети Тотикоевых жили бы впроголодь... И в то же время ему не по нутру было поручение Мурата: обидно, что он, родившийся в большой и сильной семье Тотикоевых, теперь вынужден выполнять такое позорящее задание одного из Гагаевых, как доставка в аул керосина.

День, разлучивший Тузара с братьями, оставил тяжелый след в его сердце. Потом, когда улеглась лихорадка, он задумался и увидел то, чего не замечал раньше: Тотикоевы виноваты сами. Кто их заставлял поднимать оружие против новой власти? Почему пошли они на ссору с аульчанами? Не пожадничай Батырбек, не стремись от каждого дела получать выгоду — никаким событиям не по силам было бы поколебать уважение хохкауцев. И когда бедняки отняли у Тотикоевых землю, это было воспринято Тузаром как божье наказание за грехи Батырбека.