Заповедь

Наше с Борисом чтение художественной литературы было своеобразным: книги Дюма, Конан Дойла, Майн Рида, Жюль Верна и других корифеев приключенческой литературы оказались вне нашего внимания. И причина тому: их просто-напросто не было в библиотеке. Поэтому спустя много лет, когда дети моих сверстников увлеченно толковали о трех мушкетерах и графе Монте-Кристо, я никак не мог понять их восторга, ибо сам не прошел через это увлечение. Но нет худа без добра: зато мы с Борисом фундаментально атаковали произведения классиков — и мировых, и русских. И попытка библиотекарей ограничить нам выдачу книг, рассчитанных на взрослых, не остудила нашего пыла — присмотренные нами произведения брали моя мама или отец Бориса...

***

... На последнем уроке Борис прошептал мне:

— В кинотеатре идет новый фильм — «Александр Невский». Говорят, что надо, пойдешь?

Я обрадовано повернулся к другу, облегченно вздохнул: — Сходим! — и подумал: неужто возвращаются времена, когда мы, посмотрев фильм, часами его обсуждали?..

— Я возьму билеты, — сказал Борис и уточнил: — Четыре.

— Четыре?! — поморщился я и спросил: — На кого еще?

Друг усмехнулся, глазами показал на Дутоеву Лену.

— А четвертый билет для кого?

— Рядом с ней сидит, — улыбнулся Борис и зашептал: — Все время о тебе расспрашивает...

— Обо мне?! Верунья?! — уставился я на друга. — Что же это получается? Значит, он сам с Дутоевой, а меня клеит к этой толстушке? И Лена потворствует этому? Лена, которая когда-то ловила мой взгляд... Ишь что придумал верный друг. Сам сбоку от Лены, а я, значит, как истукан, возле Веруньи... Нет, не бывать этому. И я написал записку Борису: «Совсем забыл. Сегодня никак в кино не могу. Должен дочитать Писарева — обещал завтра возвратить в библиотеку».

Борис разобрал мои каракули, недоверчиво покосился — и в самом деле, кто поверит этой отговорке? — и тихо произнес:

— Жаль. Верунья будет огорчена, а она хорошая девчонка...

Однажды вечером я встретил на центральной улице Женю, у которого под мышкой была шахматная доска.

— Ты умеешь? — удивился я.

— Сразимся — увидишь, — пригрозил Женя. — Хочешь?

— Хочу, — я не стал признаваться, что не умею играть в шахматы.

— А где?

— Пойдем в библиотеку. Там в читальном зале разрешат, если мы не будем шуметь.

Когда расставили шахматы, я вынужден был признаться в своем невежестве. Женя, вопреки ожиданию, не опечалился, а даже возликовал.

— Вот и я тебя чему-то научу! — заявил он и под укоризненными взглядами единственного читателя — очкастого старика, не снявшего в помещении полушубка и шапки, стал объяснять, какая фигура как ходит, а завершив перечень, решил: — А теперь давай играть...

Он выиграл партию, поставив мне мат, на практике показав, что это такое положение, когда король под ударом и ему некуда ни отступить, ни прикрыться какой-нибудь фигурой... Каково же было его, а главное, мое изумление, когда во второй партии я не только выиграл две фигуры, но и сумел поставить ему мат. И тут Женя обиделся:

— Это нечестно.

— Не шуметь, молодой человек! — сурово прервал его старик.

— А чего он обманывает? — показал Женя на меня. — Сказал, что не умеет играть... Я, как дурачок, показываю ему, какая фигура как ходит, а он возьми и заматуй меня по всем правилам!..

— Да я сегодня впервые взял в руки шахматы! — поклялся я. — И сам не ожидал, что заматую...

— Значит, у тебя талант, — глубокомысленно вымолвил старик и углубился в чтение газеты...

***

... Затея наша не являлась результатом хитроумных размышлений, как уверял завуч; родилась она совершенно случайно, в день общего собрания родителей и школьников, на котором, вручая ведомости об успешном завершении восьмого класса, учителя сказали добрые слова в адрес отличников и пожурили нерадивых... Теперь можно было и разбежаться по домам, но мы почему-то толпились на школьном дворе — отдельно мальчики, отдельно девочки.

... То, чего не могли добиться физрук, учитель военной подготовки, классная руководительница, завуч, сам директор, изо дня в день твердившие о необходимости твердой дисциплины, пришло само собой. Председатель колхоза Тотырбек Кетоев, мой дядя по матери и отец Бориса, полчаса торчал в саду, любуясь, как мы работаем. Машина, прибывшая ровно в полдень за ящиками с фруктами, не потеряла ни минуты, ибо к ее приезду сотня ящиков, наполненных вишнями, выстроилась на краю сада. Шофер, вложив в рот два пальца, ухарски свистнул, ребята сбежались и, облепив со всех сторон трехтонку, в миг ее загрузили, громко подсчитывая количество ящиков, заполнивших кузов...

Покупать футбольную форму пошли всей командой-бригадой. Завмаг нас явно ждал: то ли догадался, то ли кто-то из наших сболтнул, но факт остается фактом: едва мы показались на пороге универмага, как он, подмигнув нам, вышел в подсобку, показался оттуда с мешком, из которого извлек одиннадцать маек, одиннадцать трусов, гетры, щитовые прокладки и... бутсы! Да-да, бутсы!.. Самые настоящие!..